Тайна озера Кучум
Шрифт:
Удручённая представленной картиной, Уля не стала задерживать своё внимание на любовной сцене. Надо возвращаться к Сергею, на свой стан. Может быть, туда уже пришли Загбой и Костя. Вместе они решат, что делать дальше.
Осторожно, чтобы не спугнуть тишину, девушка развернулась, хотела ползти назад, как вдруг почувствовала, что она здесь не одна. Агафон и Айкын — не в счёт. Даже мирно, спокойно пасущиеся лошади и олени не входили в представление молодой охотницы. Здесь, рядом с ней, был КТО-ТО ещё. Она чувствовала это своим врождённым инстинктом, что никогда не подводил ее.
Когда человек один, и на многие километры вокруг (ты это точно знаешь) нет ни одной живой души, вдруг понимаешь, что рядом есть ещё НЕЧТО, кто смотрит на тебя со стороны, кто безмолвно подсказывает правильное решение в безвыходном положении и кто разумно предлагает в твоём дальнейшем существовании реальную цель. И ты Его не видишь, не слышишь, не чувствуешь. Однако всей своей плотью понимаешь, каждой нервной клеточкой тела воспринимаешь, непонятно как, что ЭТО рядом, окружает тебя, смотрит, слышит, чувствует. Но самое главное, что ты не можешь от НЕГО никуда деться, как бы ты этого ни хотел.
Так же было и с Улей. Не единожды. Может быть, даже чаще, чем с другими. В большинстве случаев происходило тогда, когда она была одна. ЭТО возникало неожиданно, тогда, когда его совсем не ждёшь. И, как будто насмехаясь, не появлялось, когда молодая охотница ЕГО звала. Девушка не понимала, что это и кто это. Она просто жила рядом с ним. Не боялась, но и не стремилась вести с этим дружбу, так как понимала, что ЭТО не любит «крепких рукопожатий». ОНО само по себе. Если считает нужным, помогает. А если видит в человеке наглеца и нахала, наказывает.
Уля не раз спрашивала дедушку Загбоя, кто ЭТО. Следопыт проницательно смотрел на внучку, отвечал просто:
— Это наш всемогущий Бог Амака. Он приходит ко всем людям тайги, но не каждый может его видеть. Видят его только избранные. Если ОН ходит к тебе и ты чувствуешь его, значит, всё не зря. В жизни тебя ожидают большие дела, которые сделать сможешь только ты.
Большего Загбой объяснить не мог, сколько бы его Уля ни просила. Всякий раз менял тему разговора, кротко поясняя, что обсуждать Богов и Духов нельзя. У них можно только просить милости, прощения и удачи.
Уля свято верила в духов. Поклонялась им, молилась, задабривала всевозможными приношениями, начиная от вкусных кусочков мяса животных до ценных собольих шкурок, которые она добывала в гольцовых россыпях и на своем путике. И они отвечали ей благосклонностью, фартом. В какой-то момент они являлись к ней. Девушка воспринимала их так, как она ощутила явление ЭТОГО духа. Вот только ОН был не из тех, кого она знала раньше. Девушка поняла по своему необычному состоянию, передавшемуся ей с появлением ощущения постороннего присутствия.
Гнетущее состояние, какое-то непонятное давление, ощущение неосознанной вины, утраты, боль и обида… Весь этот букет чувств навалился на неё сразу, в одно мгновение. Сковал движения, будто придавил к земле. И как-то разом забилось, заныло сердце, застонала душа в предчувствии чего-то недоброго. Похожее состояние Уля испытывала не единожды. Когда несколько лет назад в предгорьях южного хребта разъярённый шатун задавил сразу двух охотников кыргызов. Когда Ченка рассказывала ей, как однажды их едва не утопила Большая рыба. Да и этой зимой, когда на гольце Сергей случайно убил её любимого оленёнка-тугутку Харчика. Впрочем, подобных случаев Уля могла вспомнить много. Но эти были наиболее яркие и незабываемые, они всплыли сразу, и встали в одну чёрную линию. Ей даже показалось, что она слышит чей-то недобрый голос, который стонет внутри неё: «И всё это сделала ты…»
Уле стало страшно. Казалось, она лишилась всех своих чувств. Ноги подкашивались. Руки обвисли плетьми. Дыхание сбилось. Ей показалось, что она умирает. Такое состояние длилось недолго, несколько секунд или минут. Но ЭТО проникло в её разум, спутало мысли и всколыхнуло память. Молодое тело тут же наполнилось силой. Уля вновь обрела уверенность, чёткость мысли, сердце забилось ровно и спокойно. Как будто очнувшись от страшного сна, но ещё не освободившись от гнетущего чувства, девушка осторожно, крадучись пошла прочь, стараясь как можно быстрее покинуть страшное место. Постепенно удаляясь, Уля всё ещё чувствовала на себе тяжёлый взгляд, теперь уже мягкое, даже доброе поле и тихий, спокойный, отрезвляющий только её сознание голос: «Иди с миром». ЭТО осталось там.
Обратный путь к своему стану прошёл как в забытье. Уле казалось, что всё произошло не с ней. И идёт она в ночной тайге, не разбирая дороги, куда-то в неизвестность на чужих ногах. И молодое тело совсем не её. А в руках нет оружия. И нет конца дороге. Но вот впереди свет костра. У огня сидит Сергей. Почувствовав знакомый запах хозяйки, радостно взвизгивает Кухта. Уля не поняла, как пришла. Потрогала руками себя, всё в порядке. На поясе нож, на плече винтовка. И что было, и было ли вообще, и с ней ли?
Рассказала Сергею всё, что видела на стане Агафона, намекая на близость Дьявола и Айкын. А вот об ЭТОМ промолчала. Думала, что он не поверит. Или в крайнем случае отнесётся к её рассказу с улыбкой, хоть и внутренней, не подавая вида. Пусть Сергей ощутит на себе ЭТО сам. Если сможет. А потом расскажет ей, если ТО, что Уля восприняла там, недалеко от костра Агафона, проявится, покажет себя ему.
Девушка в глубине своей души предчувствовала, что скоро, может быть, даже завтра, грядут большие перемены. И знала — для кого. Иначе зачем ЭТО было именно у стана Агафона.
Остаток летней ночи прошёл спокойно, без приключений. До самого утра Уля и Сергей безмятежно спали у потухшего костра, полностью доверившись своему чуткому сторожу, Кухте. Сказывалось нервное перенапряжение последних суток. Проснулись поздно, когда яркое солнце полностью высушило утреннюю росу, а праздный мир тайги продолжал своё гордое шествие под руку с долгим летним днём.
Загбой и Костя не пришли. Может, они находились на стане доброго друга Калтана. Или по какой-то причине задержались в пути. Ждать их не имело смысла. Уля знала, что Загбой обязательно догонит. Пока они будут сидеть на месте, Агафон уйдёт далеко, и по остывшим следам догнать будет непросто. На всякий случай, как и договаривались, на месте ночной стоянки Сергей оставил короткую записку, объясняющую ситуацию. А Уля для Загбоя по-эвенкийски ножом вырезала немудреную метку, продолговатый кружок, в него вставила сухую веточку, указывающую направление их пути, и две зарубки, что означало нас двое, продолжаем идти за Агафоном, назад не вернёмся.