Тайна озера Кучум
Шрифт:
Люди тайги всегда пользуются звериными тропами. Уля не исключение. Девушка быстро и в то же время аккуратно, бесшумно ведёт своего учага по знакомой местности. Впереди едет Агафон. Ей приходится быть предельно внимательной. Надо стараться держаться от него на некотором расстоянии, чтобы он не заметил преследования.
Безопасное расстояние Уля определяет по следам. Вот в след лошадиного копыта набегает грязная вода. Значит, впереди идущий караван неподалёку, слишком близко. Девушка останавливает верховика, какое-то время ждёт, чтобы Агафон уехал дальше, и только лишь потом торопит животное. Но вот сбитая травинка успела выпрямиться, встать на место, в вертикальное положение. Значит, надо прибавить ходу, аргиш ушёл слишком далеко. В какие-то моменты Уля спрыгивает на землю, наклоняется, проверяет следы на песчаной береговой отмели. Если мелкие, перевёрнутые ногами животных камни успели высохнуть на солнце, прошло около десятка минут. Те, кто едет впереди, успели пройти несколько сотен метров. Можно ехать за ними спокойно, не торопясь. Но вот в небольшой лужице плавает сбитая сухая веточка. Охотница берёт её в руки, растирает. Она ещё не успела намокнуть. Надо ждать. Лучше и точнее расстояние определяет Кухта. Собака бежит впереди оленя на длинном поводке. При непростительной близости она чует, волнуется, глубоко вдыхает воздух, крутит головой, часто останавливается, предупреждает хозяйку, что идти дальше опасно, надо подождать. Или наоборот.
При остывающем следе тянет поводок, зовёт за собой, негромко скулит, призывая идти быстрее.
Таким образом, Сергей и Уля едут позади Агафона на безопасном расстоянии, около километра или немного больше. И пока что всё обходится хорошо. Девушка понимает, что Кулак ещё не знает о преследовании. Но ближе к ночи, перед тем как остановиться на отдых, он обязательно оставит «сторожа». Может быть, это будет надрубленная сушина, которая упадёт или сломается, когда человек или олень собьют протянутый через тропу кожаный шнурок. Или на россыпи обвалится хлипкий валун. Но страшнее всего, конечно, самострел. В любом случае Дьявол услышит, что кто-то идёт, предпримет меры предосторожности, покинет место стоянки. Тогда положение ухудшится не в пользу Ули и Сергея. Напуганный Агафон станет хитрее росомахи. Следить за ним будет тяжело. А им надо освободить Айкын. Как можно скорее. Иначе…
Близится ночь. Тёплое летнее солнце завалилось за ребристую макушку водораздельного хребта. От недалёкого гольца наплыла вечерняя прохлада. Сочные травы заплакали обильной росой. Рогатый месяц завалился на спину. К хорошей погоде. Подтверждая верную примету, к небу взметнулись ветки елей. Где-то в горе, подзывая к себе капалят, застонала заботливая мамаша-капалуха. Сверху вниз по логу потянул лёгкий тяни-гус.
Уля остановилась. Всё: дальше ехать нельзя! Скоро Агафон остановит караван на ночлег. Возможно, на невысоком пригорке около ручейка. Там лучшее место для стоянки. Есть вода, дрова. Но главное, с небольшой возвышенности отлично слышно, кто едет или идёт по тропе. Будет хорошо слышно «сторожа», которого Кулак поставит где-то на подходе. А им надо уходить в сторону, сворачивать с тропы, пока олени Агафона не почуяли их запах. Уля благодарит своего бога — Всемогущего Амаку, за то, что у Кулака нет собаки. Иначе их присутствие было уже давно замечено.
Место для ночлега Уля выбирала сама — под склоном крутого подъёма на водораздельный хребет, у падающего, гремучего ключа. Для уставших за день оленей есть сочная трава и молодой тальник. Шум воды отобьёт лишние звуки, можно рубить дрова, ломать сухие сучья. А нисходящие с гольца потоки прохладного воздуха быстро унесут и растворят лишние запахи и дым к пойме реки. И осторожный Агафон не заметит их присутствия. И, наоборот, если Загбой и Константин поедут по тропе, то быстро найдут их стан.
Уле не придётся коротать время у благодатного огня рядом с любимым человеком. Ей предстоит идти туда, к Агафону, проверить, что делает враг и по возможности вызволить Айкын. Как всё будет происходить, девушка не знает. Потом на месте разберётся. Она знает одно, что идти надо и только ей одной. Сергей остаётся здесь, смотреть за костром, караулить оленей и Кухту, чтобы она не перегрызла поводок и не пошла за своей хозяйкой. Иначе все их старания будут напрасны.
Сергей пытается противиться, на правах мужчины тоже хочет идти. Но острый взгляд подруги — что укус пчелы:
— Что стелает метветь в амбаре у Агафона? Развалит стол и разобьёт посуту.
Сергей сразу же притих. Понимает что своими неуклюжими движениями может только навредить делу, подшуметь и вызвать у Агафона подозрение. А Уля проворна, как соболюшка, быстра, как горностай, осторожна, как рысь. Ходит неслышно, как падающий снег. В темноте видит превосходно, как сова. Ногами чувствует каждую травиночку, как кабарга. По запаху различает деревья. Истинно — дочь тайги и гор. Как Сергею сравниться с ней? У него под ногами хрустят сучки, как у марала, у которого сломана нога. Даже амикан с капканом бежит тише. Так говорит Уля. А с ней спорить бесполезно. Ему остаётся только переживать за подругу и молить Бога за её благополучное возвращение назад.
Ночная дорога к стану Агафона не принесла каких-то осложнений для молодой охотницы. Звериная тропа осталась где-то слева, в стороне. А зачем по ней идти, опасаясь ловушки, если в тайге от четвертинки луны светло как днём? Прекрасно видно все деревья, кусты, колодины и кочки. А яркий костёр Дьявола виден за пару сотен метров. По всей вероятности, сегодня Агафон ещё не ждал появления непрошеных гостей. Как Уля и предполагала, стоянка находилась у небольшой колки, на краю поляны под горой у ключика. Издалека был слышен не в меру весёлый баритон Агафона и звонкий смех Айкын. Подойти к стоянке с подветренной стороны для Ули не составило огромного труда. Не позже чем через полчаса девушка лежала под густым пологом ветвистой ели, в двух десятках метров от яркого пламени и двоих ничего не подозревающих людей. Даже подвязанные к кустам таволожника олени и лошади не почувствовали ее появления. Оставаясь в глубоком мраке, Уля, наоборот, прекрасно видела и слышала всё то, что происходило на краю поляны.
А Агафон не терял времени даром. Действуя по давно отработанному плану, он увлекал молодую женщину, чужую жену в свои коварные сети. Агафон не боялся наказания, потому что был твёрдо уверен в своей безнаказанности, знал, что здесь, в тайге, он — власть всему. А если что не так, то в ход пойдёт пуля или нож. Верил, что в настоящее время на многие километры они одни, можно не бояться никого. Ну а уже если кто-то идёт по их следу, хитрый «сторож» вовремя предупредит.
Уля в негодовании. Она видит безобразную картину: настойчивые действия Агафона и откровенная измена молодой супруги Харзыгака. Хмельная Айкын весело хохочет, бесстыдно катает по оголённой груди золотую цепочку, теребит пальчиками маленькие серёжки и с жадностью воспринимает каждый поцелуй своего любовника.
— Ых! Как карашо Гафон целует! Слатко, шарко! Харзыгак так не мошет. Гафон кароший труг. Айкын путет люпить только Гафона, — пьяненько лопочет хакаска, но потом вдруг ощутив на своем бедре крепкую руку, пытается отстраниться. — Так, наверно, не нато. Харзыгак путет ругаться, бить…
— А ты что, скажешь ему? — сурово говорит Кулак и обиженно, наигранно отодвигается в сторону. — А я-то думал, что ты любишь меня. Тогда больше и я тебя любить не буду.
— Нет. Айкын не путет ничего говорить никому, — поспешно отвечает молодая хакаска и тянется к любовнику. — Хочу, чтобы Гафон любил меня…
Кулак сдержанно, как будто нехотя обнял девушку, проворно сорвал с неё оставшиеся одежды, навалился медведем… Та поверженно застонала, попыталась вырваться, да где там: попалась белка в кулёму, не пытайся биться, будет ещё хуже…
В Улиной душе свирепствуют два чувства, злость и благоразумие. Она вспомнила, что таким же образом Агафон пытался овладеть ею. Возможно, он дарил ей эти же серёжки. Да, если бы не Сергей, её постигла точно такая участь, как бы она ни сопротивлялась. Ей хочется поднять винтовку, прицелиться и пустить пулю в голову насильника. Однако напутствующие слова Кости «не трогать Агафона раньше времени» останавливают. Костя — представитель власти. Он прав, даруя жизнь Кулаку до поры. Пусть будет так. Да и вопрос в другом. Смогла бы Уля нажать на курок и отнять у человека жизнь, пусть даже у врага? Нет. Убить человека не так просто. А что же Айкын? Она так и останется в лапах Дьявола на всё время пути? Наверное, так это и будет. Потому что сейчас она хочет этого сама. Даже если бы Уля и хотела помочь ей освободиться, сделать это невозможно. Хакаска поднимет шум, что окончится очень плохо для всех. Тем более что связь Кулака и Айкын зашла слишком далеко.