Тайна озера Кучум
Шрифт:
порослью прибрежных тальников тревожно застрекотал кулик.
Разрезая острыми крыльями плотный воздух, над макушками
прибрежных деревьев пронеслась пара длинноносых крохалей.
В курье звякнул селезень. Призывая к себе юрких, игривых
котят, тонко пискнула норка.
Загбой остановил караван, проворно спрыгнул на землю
с учага, затопал на месте, разминая затёкшие ноги. Следуя его
примеру, застопорили движение остальные члены экспедиции.
159
ВЛАДИМИР т о п и л и н
Неторопливо снимая со спины штуцер, к проводнику подошли
Залихватов, Михаил, Костя, Сергей. Уля осталась рядом с Хор-
мой, стала подтягивать на кожаном седле ослабшие подпруги.
Агафон затесал на пихте очередную метку.
— Куда теперь? — поинтересовался Николай Иванович, огля
дываясь по сторонам.
— Отнако нато в перевал хоти, — несколько помедлив, ответил
следопыт и махнул рукой под голец. — Там ночевать путем.
— Что так? Нельзя остановиться у реки? Тут и вода рядом,
и корм для оленей есть. Дров вон сколько, — Залихватов махнул
головой на сушняк. — На любой проталине места свободного
много, спи — не хочу.
— Эко! — Загбой удивлённо вскинул на него целый глаз. —
Турной калава хуже гнилого пня. Покода портится, дожть,
отнако, бутет. В реке вода потнимется, займище затопит, кто
плавать путет?
Русские молча переглянулись — верно говорит эвенк. Вода
и талый снег могут сотворить непоправимое, Туманиха выйдет
из берегов, паводковая вода затопит низкое болото, олени раз
бегутся, потом собирай их в кучу!
А следопыт неторопливо продолжил:
— Хоти так, — показал рукой в недалёкую разложину. — А по
том — вверх, под голец. Там карашо, солнце кушало снег, трава
селёная, ягель пот ногами, олень кушай много, хоти карашо, чи
сто, быстро. Загбой всегда так хоти по белкам, путешь талеко.
— А если снег выпадет? — робко отметил Михаил.
— Эко, снег! Снег не вота, под рубаху не бежит. Рукой упрал,
опять сухо.
Постояли немного, отдохнули, стали расходиться по своим
местам. Загбой закинул ногу на передовика, Залихватов с под
чинёнными — к своим оленям, Сергей поспешил к Уле. Там, за
Хормой, стоит его орон с грузом.
Поравнявшись с девушкой, как можно дружелюбнее спро
сил:
— Что, Агафон опять дорогу метит?
Уля бросила косой взгляд в сторону Кулака, равнодушно
бросила:
160
ТАЙНА 0 3 6 Р А К у ч у м
— Стучит топориком. Наверное, хочет тут назат хоти.
– — Зачем? Загбой с нами, да и ты здесь, тайгу знаете. Не заблу
димся, — не зная, что сказать, заметил Сергей.
— Может, хочет отин хоти.
Она, более не говоря ничего, даже не удостоив его взглядом,
ловко запрыгнула на важенку Сергей тяжело вздохнул, потупил
глаза, пошёл к своим оленям: «Эх, опять всё так же... Что делать?
Может, на колени перед ней встать?..»
Щемит сердце, болит душа, сгорает от любви к девушке,
а поделать ничего не может. Уля непреклонна, как горделивая
маралушка в июньскую пору. Холодна, как полынья в декабре.
Разговаривает только по необходимости, да и то тогда, когда
спрашивает он. Ответит — будто камень в реку бросит: раз
летятся брызги, сомкнётся вода, разойдутся круги, и опять
течение. А глаза такие, как вековой ледник под гольцом, не рас
топить и не разбить. Однако где-то в глубине затаилась печаль:
«Эх, Серёжа, что же ты наделал? Я была почти твоя...» И не рад
он такой жизни. Понимает, что виноват, да сделать ничего не
может. Сколько раз пытался поговорить, объясниться, просил
прощения, да всё без толку. Характер у Ули твёрдый, как гранит.
И зачем он только заговорил с Пелагией? Знал бы, бежал без
оглядки.
Всё было хорошо до Крещения. Уля была добра, благосклонна
и откровенна. Говорили обо всём. Он первый из мужчин, кто
прикоснулся к её губам губами. Кто прижимал крепкими руками
её трепещущее тело. Кто прикасался к девичьей груди горячими
ладонями. Может быть, через какое-то время, слились бы два
тела в единое целое, ведь любовь не знает ни границ, ни запре
тов. Чувствам не прикажешь. Да вышло всё по-иному. В одну из
морозных, лунных ночей вошла в его комнату Пелагия, горячая,
страстная, обнажённая. Не смог Сергей противостоять женской
ласке, утонул в объятиях соблазна. С той поры закружило, по
несло. В любой свободный час, когда никого не было в доме,
Пелагия бросалась ему на шею. А он не мог отказать.
Иван постоянно пропадал с лошадьми. Агафон хитро усме
хался в бороду: такого не проведёшь, за версту слышит, как
мышь шуршит. А Ульянка, она была просто счастлива от своей
161
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН