Тайна озера Кучум
Шрифт:
На миг выбило из сознания. Как в глубоком сне приподнял го
лову, огляделся: «Где я?» А сани уже рядом с ним. В глаза ему
смотрит Дмитрий, холодно, строго, с некоторым удивлением,
как на упавшую колоду. Кучер, стоя на облучке, что-то грозно
кричит, замахиваясь кнутом. Человек в шинели показывает на
него пальцем, угрожающе рокочет басом:
— Смотри, куда прёшь! Ух, чалдон, нажрался...
Не обращая внимания на его слова, Загбой тянет руку Дмит
рию, пытается подняться, с улыбкой шепчет добрые слова:
— Трастуй, Тима! Гости, отнако, я пришёл!
Но холодны и непроницательны глаза зятя. Смотрит на него,
как на чужого. Может быть, не узнает? И вдруг отворачивает
взгляд, резко толкает кучера в спину:
— Пошёл!
Загбой пытается ещё что-то сказать, почти кричит родному
человеку призывные слова. Но лихая тройка рвётся вперёд.
Резные сани со скрипом трогаются с места. Вскочил эвенк
на ноги, побежал рядом, схватил Дмитрия за рукав собольей
шубы. Но тот непреклонен, тряхнул рукой, как будто сбросил
с себя груз прошлого, отвернулся в сторону. Крикливый кучер,
спешно повернувшись, резко замахнулся. Послушный кнут,
разрезая воздух, тонко пропел пикирующим соколом. Жгучий
удар разорвал лицо.
Упал Загбой навзничь, как простреленный молнией кедр,
прикрыл ладонями раненое место. Каким-то далёким подсозна
нием воспринимает невыносимую боль, чувствует мокроту на
148
ТАЙНА 0 3 6 Р А кучум
ладонях, видит, как на него навалилась чернота. Это всё не так
страшно. Он привык к боли. За всю жизнь он потерял немало
крови. И не пугает чернота ночи. Парализует другое. Загбой
видит перед собой глаза Дмитрия: холодные, отчуждённые, от
талкивающие. Глаза друга, зятя, близкого человека. Того, кого он
когда-то спасал от смерти, вывозил его груз в неизвестную даль,
кормил из ложки, обожжённого перевозил на оленях, согревал
теплом своего тела. В один миг промелькнуло всё: неприступные
гольцы, пустотелый ледник, чёрные воды неизвестной реки,
страшный пожар и долгая-долгая дорога через тайгу.
Нет, не может быть, чтобы Дмитрий не узнал его. Он был
рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но почему вместо креп
кого, дружеского объятия оттолкнул его, как истлевший пень,
как прогоревший пепел ночного костра. А может быть, всё-таки
произошла какая-то ошибка. Встрепенулся следопыт душой, за-
хлёбываясь собственной кровью, закричал раненым кречетом:
— Тима! Тима, я это, Закбой!..
Но нет ответа. Лишь удаляющийся скрип полозьев, да гром
кое понукание лошадей. Надломленной дранощепиной во всю
улицу бухнули тяжёлые ворота. Закрылись, спрятали Дмитрия
в глухой ограде, оградив его от Загбоя. Как будто разорвали
между прошлым и настоящим. И, кажется, что ничего и не было.
Что всё происходящее с ним — непонятный, сумбурный сон,
в котором он, Загбой, человек тайги, бывалый следопыт в этом
большом городе выглядит посмешищем, богыдей (человек без
рода и племени, безотцовщина), побитой собакой или загнанным
по утреннему насту маралом.
— Где я? Что со мной? — спрашивает Загбой у окружаю
щих.
Вокруг непонятная суета, в сознании мелькают картины про
шлого. Вот он на вершине гольца. Под ногами неоглядный про
стор тайги, голубые дали. А то вдруг он падает вниз, в глубокое
ущелье на острые камни. Тело пронизывают острые иглы боли,
особенно лицо. Прикоснулся ладонями к лицу — вода, роднико
вая, чистая, свежая. Открыл рот, хотел напиться, а на языке соль.
Откуда? На миг прояснилось сознание. Приоткрыл пальцы, а во
круг деревья склонились, кедры вековые. Грозно шумят ветвями
149
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
на ветру, зло шепчут проклятие. Да и ноги его в волчьем капкане,
который тянет в глубину омута. Ужаснулся Загбой: плавать-то
не умеет. Замахал руками, пытается схватиться за свисающий
к воде тальник. Но рук нет, как и нет надежды на спасение.
А в реальном мире — переполох, а для кого-то и развлечение.
Не часто увидишь на улице, как человек попадает под лошадь.
Вокруг него уже собралось около двадцати человек. Каждый
хочет понять случившееся. И мало кто пытается помочь чал
дону, жив, да и ладно. А в остальном пусть разбирается полиция.
Громче всех орёт рыжеусый мужик в телогрейке:
— Сам видел, как пьяный хакас перебежал через дорогу и бро
сился под тройку Дмитрия Ивановича! Вон оттуда бежал, — по
казал, где стоял Загбой, — точно говорю, из кабака. Нажрался,
залил горло, закатил шары под лоб! Сам во всём виноват, что
толку снегом рожу натирать?
— Да нет, не так было, — перебивает визгливая тётка в бар
хатной зеленой юбке. — Он из саней вывалился — и прямо под
ноги коням. Точно говорю, меня не переспорите...