Тайна предтеч
Шрифт:
Раны болели и кровоточили, порванную одежду было жалко, и все же охоту можно считать удачной. Копье не сломалось. Не пришлось использовать ни одного припасенного загодя бодрящего или заживляющего зелья. И даже пропитанных ими полосок ткани, которые ловчий использовал для перевязки ран, он истратил всего три — на ногу, на ладонь и шею. Бывали ранения и хуже.
Но все, что не убивало носителя интерфейса обязательно делало его сильнее. Хоть самому себе делай плохо, чтобы повысить устойчивость к боли, ядам, ударам и даже порезам.
Радовали и трофеи. Усиление охраны подземелья принесло не только новые сложности, но и дополнительные хвосты. Только прапорских набралось больше десятка, четыре лейтенантских, а мелкие хвостики рядовых крыс Босой давно рассовывал по карманам без счета. Только из добытых лапок удастся сварить не меньше пяти порций бодрящих зелий, и уж их-то ловчий продавать не собирался. Такое только для себя.
Случилось и непредвиденное, но приятое происшествие. Расширяя нору между первым и вторым уровнем, он наткнулся среди мусора на целый ворох тонких блестящих металлических полосок, почти не отмеченных ржавчиной. Пойдут на ножи или скрытую под одеждой защиту. Металл пока еще не был в селениях дефицитом, но с обработкой его возникали проблемы. А потому готовые к использованию полоски — хороший товар, пусть и заплатят за него не много. Можно было уходить, радуясь за отлично проведенный набег.
Босой глотнул из фляжки отвара из крысиных лап, с наслаждением ощущая, как по телу разливаются волны бодрости. Шкала здоровья с места не сдвинулась, но ощущение эйфории было таким, словно она очень близка к ста процентам. Очень опасное ощущение. Босой однажды едва не погиб, находясь под действием отвара. Просто забыл, что здоровья осталось чуть больше десятой части. Только случайность спасла его тогда от смерти.
И все же заглянуть на четвертый уровень подземелья хотелось очень. Если следовать логике усиления защитников, то он сейчас соответствует шестому уровню полугодовой давности, а Босой никогда не был даже на пятом. Плох тот ловчий, что не позволяет себе заглянуть за грань уже достигнутого. Прапоров он видел и убивал, лейтенантов тоже. Неспокойная душа жаждала нового. Вдруг там, внизу, обнаружится враг не такой уж и опасный, как представляется в мыслях? Вдруг найдется у него еще неизвестный лекарям орган или хотя бы особенно длинный хвост?
С трудом успокаивая колотящееся сердце, Босой нырнул в лаз, подтаскивая за собой копье. В этот раз полз головой вперед, продвигаясь осторожно и как можно тише, чтобы только выглянуть — и сразу назад.
Лаз выходил на приподнятую над полом площадку с пологим спуском вниз. Ловчий аккуратно выбрался на нее и приподнял фонарь над головой. Длинный широкий зал казался бесконечным, свет выхватывал только ближний его кусок, но и этого хватило, чтобы рассмотреть боевые порядки защитников уровня.
От бессмысленной суеты не осталось и следа. Каждый лейтенант охранял точно ограниченный участок уровня, управляя шестью прапорщиками. Прапорщики сновали туда-сюда, приподнимали мордочки, принюхиваясь и прислушиваясь к окружавшему их мраку. Рядовые, по трое на прапорщика, суетились без какой-либо, казалось, системы, наводняя зал мельтешением спин, писком и едва слышным шарканьем сотен когтистых лапок, и все же они никогда не скапливались толпой, не мешались и вообще друг друга словно не замечали.
К привычному запаху пыли и крысиного навоза добавился отчетливый душок гниения. Он пропитывал все вокруг, и скоро Босому показалось, что гниет он сам, причем не только снаружи, но и изнутри.
Когда-то давно, наверное, пару лет назад, Босой пробрался на четвертый уровень одного из свалочных крысиных логовищ. Там зал не был прямым, извивался как широкая ребристая кишка, и крыс в нем было на порядок меньше. Босой тогда сумел зачистить почти треть, но от одновременной атаки двух полных лейтенантских звеньев ему пришлось со всех ног улепетывать.
Здесь все оказалось намного хуже. Драться со столь многочисленным, хорошо вооруженным и организованным воинством, да еще в прямоугольном насквозь просматриваемом зале, в условиях, когда зоны охраны одного командира вплотную примыкают к другой — задача посильная лишь такому монстру, кто полностью невосприимчив к укусам и способен уничтожать врагов без устали целыми пачками. И ведь еще неизвестно, кто там поджидает в конце уровня. Может быть майор, а может и целый полковник?
Надо было уходить, причем как можно скорее. Витавшие в воздухе духота и смрад все отчетливее пробивались к организму сквозь действие отвара, вызывая головокружение и тошноту. Босой предчувствовал, что сегодня весь вечер проваляется, что называется, "убитый", особенно если прямо сейчас не выберется из-под земли.
Удерживало любопытство. Способы победить крысиные толпы были наверняка: обманом, хитростью или какой-нибудь особенно умной стратегией. Где-то должно быть у охраны четвертого уровня слабое место, уязвимость, просчет — и ловчий чувствовал, что сможет его найти. Нужно только пробыть здесь достаточно долго и наблюдать, наблюдать, наблюдать… Жаль только состояние не способствовало. Да только когда еще удастся забраться так глубоко?
Размышления его прервал новый скрежещущий звук. Сотни тихих, но настойчивых поскребываний поднимались из глубин, сплетались в сплошную пелену навязчивого фонового шума. Босой осознал, что давно уже слышал его, но скрежетание заглушали звуки бесконечного движения крысиных тел.
Шум, между тем, приближался, усиливался, заставляя вибрировать стены и пол. Крысы в один голос заверещали, закружились быстрее прежнего в поисках угрозы.
Внезапно одна из стен зашевелилась, вспучилась бесформенными комковатыми волнами, жирно поблескивавшими в свете фонаря. Скрежетание усилилось, превратившись в громкий рождающий панику стрекот. Миллионы тонких хитиновых лапок скребли за века монолитно спрессовавшийся мусор, миллионы жвал рвали, откусывали и глотали все, что могли оторвать, откусить и проглотить, миллионы сильных крыльев возбужденно вибрировали, наполняя воздух угрожающим шелестом.
Тараканы свалки шли на штурм крысиных подземелий. Их широкие приземистые тела вываливались из прогрызенных в стене ходов, шлепались на землю и без раздумий атаковали защитников. Крысы отбивались, нанося удары когтями, перекусывали усики и лапки, отрывали головы — тараканы не страшились ничего. Упорно, волна за волной, они шли на смерть, стремясь только к одному — дотянуться до ближайшего врага, вонзить в его шкуру зазубринки лапок, впиться острыми как лезвия жвалами и рвать плоть, выпуская из тела потоки черной в подземном мраке крови.