Тайна рыжего кота. Роман-детектив для детей от 7 до 107
Шрифт:
– Тебе бы только отговорку найти.
Дэвиду конечно же хотелось спросить, зачем мама берет с собой столько ненужных вещей и куда она время от времени так загадочно исчезает, но он с трех лет знал присказку про любопытную Барбару, которой нос оторвали, и лишних вопросов не задавал.
Флокси чмокнула сына в теплую макушку. Хлопнула дверь. Сразу стало тихо-тихо и грустно-грустно.
В такие минуты нет ничего лучше, как съехать на животе разок-другой по перилам. Ну а если нет перил?
Дэвид проверил скрипучесть ступенек и убедился, что седьмая по старой привычке спрашивает с наигранным изумлением: «Вы-ы-ы-ы-ы?», а тринадцатая, которой за сто с лишним лет это притворство уже порядком надоело,
Почему-то сейчас Дэвид даже не улыбнулся.
Он вошел в мастерскую и увидел: сундук открыт! Нет, не открыт – взломан! Он поднял глаза – еще одна неожиданность. Изображенная на картине ведьма держала в руке какой-то листок, рядом валялись другие. Дэвид достал из кармана увеличительное стекло и, наведя его на листок, прочел вслух:
Под ногами его шебуршится
Рыжий кот… по прозванию…
И тут, в считанные секунды, произошло нечто невообразимое!
Ведьма зашипела. Она отдернула руку, ударилась об угол деревянной рамы и от боли выронила бумагу. Рыжий кот, кажется, только этого и ждал. С воплем выпрыгнул он из картины, на лету поймал зубами заветный листок и хотел, видимо, перемахнуть через нарисованный забор, но не получилось. Дэвид зажмурился. Сейчас, подумал он, кот разобьет себе голову! Зачем он открыл глаза и увидел: в центре прибитого к забору плаката зияет дыра (так вот, оказывается, что прикрывал плакат!), сквозь дыру виден уголок фруктового сада, а кота давно след простыл. Но это еще не все! Черный лимузин с громким выхлопом сорвался с места и исчез за горизонтом. В мастерской запахло бензином – Дэвид чихнул. «Будь здоров», – сказала Бьюти и протянула носовой платочек. Но воспользоваться им он не успел: платок оказался у мужчины в клетчатом кепи, который сразу запыхтел трубочкой и глубокомысленно произнес: «Так я и думал…»
– Думали? – в растерянности переспросил Дэвид.
– Я всегда думаю, – гордо заявил клетчатый. – Это моя профессия.
– Вы разгадыватель кроссвордов?
– Я частный детектив.
Клетчатый огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, помог спуститься Бьюти.
Детектив был одет своеобразно: кроме уже упомянутого кепи, на нем был скромненький пиджачишко, едва доходивший ему до талии, модные брюки в полосочку, стоптанные теннисные тапочки и роскошный зеленый бант на шее (еще один бант, желтый, лежал во внутреннем кармане пиджачка). Одеваясь таким образом, детектив рассчитывал выглядеть незаметным в любом обществе. По клетчатому кепи его тотчас должны были признать коллеги сыщики, кургузый серенький пиджак как бы намекал на крохотное жалованье рядового служащего, брюки в полоску от лучшего лондонского портного говорили о принадлежности к аристократическому кругу, видавшие виды теннисные тапочки доказывали причастность к миру профессионального спорта, а необыкновенный яркий бант делал его «своим» в среде художников и поэтов. Все это было бы так, если бы… если бы все эти детали – все вместе – не превращали его в самую эксцентричную, самую заметную фигуру во всей Англии. Не видел этого только один человек – он сам.
– Вы сказали, что так и думали? – напомнила Бьюти.
Вместо ответа детектив помахал в воздухе носовым платком.
– Кузов типа «седан», пять скоростей, шестицилиндровый мотор, объем двигателя 2599 кубических сантиметров, скорость до 205 километров в час, бак рассчитан на 90 литров бензина.
– И это все вы определили по носовому платку? – Бьюти не могла скрыть своего восхищения.
– Это еще не все, – невозмутимо продолжал клетчатый. – Горючего в баке осталось на час пробега, а с учетом того, что правое заднее колесо спускает, – и того меньше. Видите вот эти пятна от выхлопных газов? – Детектив вернул Бьюти ее носовой платок. – Они говорят о многом.
Дэвид смотрел на детектива
– Ты хочешь спросить, догоним ли мы преступников? – повернулся к нему клетчатый. – Для начала тебе придется позвонить по телефону 94462. Я бы сам позвонил, но чертовски затекла рука. Шутка ли, столько месяцев безвылазно торчать в этой чертовой раме…
– Вы не могли бы выбирать не столь энергичные выражения, мистер… – Бьюти выжидательно поглядела на клетчатого, – Простите, я не знаю вашего имени.
– Фикс, к вашим услугам, – с поклоном ответил клетчатый и снова обратился к Дэвиду: – Так вот, трубку возьмет доктор Йонинг. Не исключено, что спросонья он ничего не поймет и станет мямлить какую-нибудь черт… чепуху. Выслушивать его необязательно, даже нежелательно. Ты продиктуешь ему свой адрес и повесишь трубку. Понятно?
– Но ведь это невежливо – вешать трубку, когда с тобой разговаривают, – попробовал возразить Дэвид.
– Йонинг исключение. Он все равно решит, что ему это все приснилось.
– Значит, он не приедет?
Фикс подымил трубочкой, наслаждаясь испугом мальчика.
– Приедет, не сомневайся. Иначе как он узнает, чем закончился такой интересный сон?
Дэвид снял трубку телефона-улитки, и она сразу выпустила свои рожки. Он набрал на клавиатуре первые две цифры и вдруг вспомнил, что ему велено никому не открывать. Что было делать? Не позвонить доктору значило дать уйти от возмездия преступной банде (Дэвид не сомневался, что в лимузине умчались матерые преступники), нарушить же строжайший мамин запрет значило самому некоторым образом стать преступником. Но безвыходных ситуаций не бывает! Сообразив, как можно из этого выпутаться, Дэвид отважно нажал на оставшиеся три кнопки.
Фикс не ошибся: звонок поднял доктора с постели. Йонинг так заразительно зевал, что у Дэвида тоже стало сводить скулы. Не дожидаясь возможных вопросов, он с ходу выпалил свой домашний адрес и повесил трубку.
Детектив что-то выяснял у Бьюти, делая пометки в блокноте. После каждой записи он со значением говорил: «Так… зафиксировали».
– Волосы русые, глаза синие… так… в ушах сережки… лазурит, говорите?… Так, зафиксировали.
Дэвид решительно ничего не понимал. Он давно подозревал, что мастерская – это целый мир, но что он может быть таким настоящим! Из пролома в заборе тянуло ветерком, и продырявленный плакатик выгибался и корежился, как будто от щекотки. Пахло яблоками и свежевыструганными досками. Из глубины сада доносились возбужденные голоса. А между тем по нарисованной дороге проехала команда велосипедистов. У одного, в желтой майке лидера, на боку болталась фляжка с водой, и, отхлебывая из нее, он запрокидывал назад голову, точно воробей, пьющий из лужи.
Но самое любопытное происходило в каморке ведьмы. В старуху словно бес вселился. Она с ожесточением рвала на части старинную книгу, а включенный на выдув мощный пылесос расшвыривал легкие страницы, и те улетали через трубу или распахнутое окно.
Странно, но детектив продолжал расспрашивать Бьюти, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходило у него под носом.
– Красное платьице на бретельках, белые сандалии, гольфы с помпонами… пластмассовое колечко… так, зафиксировали. – Детектив задумался. – А как насчет особых примет?
– Особые приметы? – печально переспросила Бьюти. – Большой красный бант в белый горошек.
– Это очень важно. – Фикс описал паркеровской ручкой в воздухе замысловатый крендель, словно бы не доверяя столь важную подробность своему блокноту. – А если она снимет бант? – вдруг спохватился он.
– Что вы, она его так любит.
Только сейчас детектив заметил Дэвида.
– Зевал, – подтвердил мальчик.
– Так… зафик…
– А почему вы все время говорите «зафиксировали»? – не удержался от вопроса Дэвид.