Тайна старого кладбища

Устинова Анна Вячеславовна

Дима, не моргая, смотрел на бабушку.

– Что с тобой? – удивилась она.

– По-моему, Димка спать хочет, – вышла из положения Маша.

– Да, – слабым голосом проговорил брат. – Я что-то сегодня устал.

– И мне, кажется, пора, – Анна Константиновна, зевая, поднялась с кресла.

Они вернулись в дом. Бабушка пошла умываться. Близнецы поднялись к себе.

– Ты слышала? – едва они очутились в его комнате, спросил Дима.

– Все сходится. – Маша была совершенно ошеломлена открытием.

– Я

тебе говорил, – торжествующе произнес брат. – Эта Людовна сразу показалась мне подозрительной.

– Что же это все значит? – прошептала Маша и подошла к окну.

В конце июня в Подмосковье ночи очень светлые. Полной темноты не наступает. Поэтому, несмотря на поздний час, за лесом по-прежнему можно было увидеть шпиль заброшенной часовни.

– Что же за всем этим кроется? – повторила девочка.

– Ничего полегче спросить не можешь? – отозвался брат.

– Не могу, – ответила Маша. – Ясно пока одно: Симочка каким-то образом связана с этой могилой.

– А может, и со смертью Голубки? – предположил Дима.

– И могила странная, – подхватила Маша. – Ни имени. Ни фамилии. Ни даты рождения. Только надпись. Как там сказано?

– «Спи спокойно, моя голубка», – напомнил Дима.

– Вот-вот, – продолжала Маша. – Разве так бывает?

– По-разному бывает, – откликнулся брат. – Откуда ты знаешь? Может, покойница так завещала?

– Завещала? – переспросила Маша.

– Ну да, – кивнул Дима. – Некоторые вообще просят не хоронить себя, а развеять прах по ветру.

– Это я знаю.

– А один ученый перед смертью потребовал, чтобы его тело поместили в резервуар с выкачанным воздухом. Чтобы, когда наука найдет средство от смерти, его оттуда достали и оживили.

– Ого! – на сей раз, удивилась Маша.

– Вот тебе и «ого»! – Дима был очень рад, что хоть чем-то смог потрясти сестру.

– Никогда не думала, что ты столько всего знаешь про похороны, – искренне восхитилась Маша.

– Я вообще много знаю, – не преминул заметить брат.

В другое время Маша непременно отпустила бы в ответ какую-нибудь колкость. Однако сейчас она лишь молча смотрела на Диму.

– Значит, ты думаешь, это нормально, когда могила без имени?

Ну, может, и не совсем нормально, но само по себе объяснимо. У этой женщины вполне могла от несчастной любви крыша съехать. Вот она перед смертью и велела поставить себе такое надгробие.

– Скорее у ее возлюбленного крыша с горя съехала, – усмехнулась Маша. – И он ей забацал памятник с голубкой. А Симочка…

– У нее с крышей, по-моему, полный порядок, – перебил Дима. – А вот с совестью…

– Надеюсь, она ничего не замышляет против Ковровой-Водкиной? – испугалась сестра.

– Откуда я знаю, – пожал плечами Дима. – Зачем-то ведь она у Натальи Владимировны появилась.

– И, похоже, в ближайшее время не собирается отсюда уезжать, – заметила Маша.

– Откуда

ты знаешь, что не собирается? – не понял Дима.

– Ты не видел, как она Коврову-Водкину настраивает против Филимоновны? – начала объяснять Маша. – Такие, как Симочка, зря стараться не будут.

– Может, она просто вредная, – выдвинул свою версию Дима.

– Даже если и так, она бы не стала взваливать на себя заботу о Наталье Владимировне, – с чисто женской проницательностью отметила Maшa.

– При чем тут забота? – не понял Дима.

– При том, что если Филимоновна обидится и уйдет, заниматься хозяйством придется Симочке, – растолковала сестра. – Это меня и настораживает.

– Почему настораживает? – уставился на нее брат.

– Потому что если бы, предположим, Симочке просто захотелось на халяву провести летние месяцы в Красных Горах, она, наоборот, с Филимоновны пылинки бы сдувала.

– Теперь врубился, – кивнул Дима.

– Наконец-то.

– Ты хочешь сказать, что ей не нужны свидетели? – разволновался брат.

– Именно, – подтвердила девочка. – Филимоновна за сохранность имущества Ковровой-Водкиной голову готова сложить.

– Да уж, – усмехнулся Дима. – И за саму Коврову-Водкину тоже.

– А главное, у нее на даче есть, чем поживиться, – добавила Маша.

– Это точно.

– Второй муж Натальи Владимировны, знаменитый хирург Вадим Леонардович Водкин, увлекался живописью и антиквариатом. Поэтому дача Ковровой-Водкиной была похожа на музей. Много раз дочь Светлана и ее супруг Арнольдик уговаривали старуху перевезти хоть часть ценной коллекции в московскую квартиру. Однако Наталья Владимировна на это отвечала: «Я лично собираюсь дожить свой век в привычной обстановке. А уж после моей кончины делайте, что хотите».

– Ты думаешь, Симочка… – начал брат.

– Еще не знаю, – честно ответила Маша. – Но пока что все на ней сходится. Людовна появляется через много лет после ссоры, а на кладбище в это время возникает безымянная могила с совсем не дешевым памятником, – она загнула один палец. – Теперь Симочка выживает Филимоновну, – загнула она второй.

– Слушай! – воскликнул Дима. – А Людовна случайно сюда не наведывалась, когда возлюбленного Голубки взорвали?

– Надо проверить, – ответила девочка.

– Как? – растерялся Дима.

– Может, бабушка ее в это время тут видела, – отозвалась сестра.

– Или когда второй мужик пропал, – у Димы дрогнул голос.

– Какой второй? – совершенно запуталась Маша.

– Которого в овраге нашли, – напомнил брат. – Может, это Симочка его…

– Ну, уж нет, – едва вспомнив тщедушную Людовну, возразила сестра. – Убить она вряд ли кого-то могла. Но вот связана…

– Где бабушка? – вскочил Дима.

– Не вздумай больше сегодня ее расспрашивать, – жестом остановила его Маша.