Тайна всех тайн
Шрифт:
Кирилл Петрович. Должен признаться, Новомир, что этой вашей силы, как человека конкретного мышления, я в вас тоже не понимал. Раздражался. Требовал от вас того, на что вы не способны.
Вента. Мучали тебя, мучали, Новомир, а ты, оказывается, всего-то лишь гений!
Пуримов. Не знаю. Но только как же все получается? Вроде я очень нужен лаборатории - и вроде никогда теории не понимал и понимать не буду. Значит, и не замахиваться?.. Так и считать, что вся моя сила в этой простодушной конкретности?
Карцевадзе. А это великая сила, Новомир!
Вента.
Пуримов. Как понял, так вам и говорю.
Попугай (голосом Пуримова). "Гидродинамика - наука наук!"
Пуримов. У меня все...
Итак, Пуримов тоже высказался. Говорил как и обычно: хмуро, глуховато. И все-таки какая-то одухотворенность была видна на его лице. И он меньше горбился. Когда читал цитату из "отчета", даже выгнул грудь колесом.
Кирилл Петрович. Кто желает продолжить? Вы, Александр Васильевич? Прошу!
Острогорский. Я, как и Ирина, в очень трудном положении. Спорить: похож - не похож, - глупо. Мы же не дети. Однако как судить в целом об успешности синтеза, если процесс анализа был скрыт от нас? В этом Никита совершенно прав. Если бы автор "отчета" предложил нашему вниманию все факты, которыми он располагал, то, сравнив их с тем, что написано, мы бы ясно увидели, что из написанного достоверно, а что возникло как вольная игра воображения. Мы бы стали соучастниками творческого процесса.
Автор "отчета". Если возможно, поясните, пожалуйста, подробнее вашу мысль.
Острогорский. Я говорю о том, что предложенный нашему вниманию материал отличает только серьезная постановка некоторых психологических проблем, например соотношения рационального и чувственного. Все остальное в "отчете" крайне условно. Образы пунктирны. Пять или шесть участников проекта еще как-то намечены. Остальные - лица почти без речей. Когда проходит возбуждение, вызванное тем, что ты сам являешься описываемым объектом, обнаруживаешь, что, конечно, перед тобой никакая не пародия - это было б еще хорошо!
– но заурядная фантастическая повесть, в которой довольно безжалостно в одном случае это безусловно так - оскорбляются дружеские чувства. Я говорю о главе "Диалектика поиска", где описывается мое отношение к сотруднице лаборатории Галине Сергеевне Тебелевой.
Тебелева. Вы... Вы все... Вы...
Карцевадзе. Галюша, успокойся, это же все выдумано!
Острогорский. Галя! Куда вы? Галя!
Карцевадзе. Кирилл Петрович! Ее нельзя оставлять одну. Я тоже выйду!
Кирилл Петрович. Объявляю перерыв. Просьба, товарищи, не расходиться...
Глава третья
Острогорский, Карцевадзе, Речкина и, кажется, еще Вента поспешили вслед за Тебелевой. Все остальные также ушли. Я остался один.
До сегодняшнего дня, как ни странно, я очень мало думал о том общем, что, несомненно, присуще сразу всем этим людям. Пока я писал "отчет", главной опасностью было причесать всех под одну гребенку, снивелировать их, и я подсознательно сторонился этой проблемы.
Но ведь общее было. И оно-то в конечном
КИРИЛЛ ПЕТРОВИЧ. Жизненный путь предельно простой и вместе с тем удивительный. Сын неграмотного крестьянина-бедняка Новгородской губернии. В 1922 году семнадцатилетним парнем уехал в Новгород. Работал на кирпичном заводе (возил в тачке глину), учился на рабфаке, потом в Ленинграде, в электротехническом институте. Стал доктором наук, академиком. Работал много всегда. В его личной судьбе Великая Отечественная война, как он полагал, ничего не изменила: еще 'и до начала ее он, в общем, отдавал оборонным проблемам все свои силы.
Он принадлежал к поколению, окончательно сформировавшемуся еще в конце 20-х - начале 30-х годов.
ПУРИМОВ. Судьба этого человека круто переменилась 22 июня 1941 года. Слесарь киномеханического комбината, он уже в 6 утра 23-го явился с повесткой в военкомат. Жена не могла проводить его. Ее, как врача, призвали еще накануне. Все это происходило в Одессе. Дорога к фронту не была долгой.
В 1943 году, перед одним из боев на Орловско-Курской дуге, подал заявление: "Прошу считать меня членом Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)".
После войны в Одессу не вернулся. Жена погибла в дни осады. Возвращаться было не к кому и незачем.
Закончил геологоразведочный институт. 3 года искал нефть. Рядом с их буровыми располагался испытательный полигон Института энергетики. Поселки экспедиции и института разделяло 5 километров - для степи не расстояние. Ходили в гости. Пуримов заинтересовался электрофизикой. Увлекла мечта: передавать энергию без проводов. Убрать с лика планеты столбы. Познакомился с Кириллом Петровичем. Перешел на работу в лабораторию.
Личную жизнь заново наладить не смог.
По сути дела, он и сейчас еще продолжал искать самого себя. Во всяком случае он так считал...
ИРИНА ГОРДИЧ ни дня не колебалась в выборе жизненного пути. Ее отец - профессор, крупный экономист, уже пожилой человек - безраздельно принадлежал только своей науке. И дочь его с самого раннего детства твердо знала, что станет ученым. Она, так сказать, впитала это с молоком матери, вобрала в себя вместе с воздухом, которым дышала.
Путь: школа - институт - аспирантура был для нее таким же естественным, как для иных научиться читать и писать.
Во имя чего?
Чтобы работать в физике.
Во имя чего работать в физике?
Ну а во имя чего дышать?..
ОСТРОГОРСКИЙ родился в Челябинске в 1927 году. В июне 1941 года отец ушел на фронт. Пропал без вести в октябре.
В январе 1942 года Острогорский бросил школу и поступил на завод учеником токаря. Мальчишка он был рослый. С делом освоился быстро. Точили корпуса снарядов. Работа была однообразная. Он стал в ней виртуозом.
Школу закончил вечернюю, но в 1947 году в институт пошел дневной, расставшись и с высокими заработками, и с положением человека, уже известного на заводе.