Тайна всех тайн
Шрифт:
Окончил с отличием механико-технологический факультет политехнического института. Кандидатская диссертация выросла из дипломной работы.
В Коммунистическую партию вступил еще в годы войны, на заводе.
Кирилл Петрович, Кастромов, Пуримов, Гордич, Острогорский - все это представители поколений, сформировавшихся до или во время войны.
С ВЕНТОЙ было иначе. Война, если так можно выразиться, только слегка опалила его. Он родился в мае 1941 года в белорусском городе Калинковичи. Родители работали в мастерских при депо: отец - литейщиком, мать - кладовщицей.
Того, как отец ушел на фронт, как мать бежала из горящего города с ним, Никитой, на руках, он, конечно, не помнил. Он начал помнить себя в Ташкенте, где так ослепительно полуденное солнце и где ранними вечерами в небе высыпает так много звезд, что, еще не умея ни читать, ни писать, он уже пытался пересчитать их. То, что Солнце такая же звезда, как и все, было открытием. Оно .поразило, зачаровало, в конечном счете определило стремление стать астрофизиком. Ну а практически осуществить это оказалось даже не очень и сложно: математическая школа, университет, работа под руководством Кирилла Петровича.
Какой помнила войну ВЕРА КАРЦЕВАДЗЕ? Она была старше Никиты на четыре с половиной года.
До их Грузии фронт не дошел. Верины сестры, мать, тетки, старики, школьники, как и обычно, работали на чайных плантациях, дымными кострами отстаивали мандарины от заморозков. Лишь с каждым месяцем все больше женщин надевали черное платье. Траур да причитания по убитым были самыми яркими впечатлениями ее раннего детства.
Ну а потом - школа, Московский университет, аспирантура...
ЛЕНОЧКА РЕЧКИНА - одна из тех немногих детей, которые родились в 1942 году в блокадном Ленинграде... Леночка выросла человеком не только удивительно нежным, тонко чувствующим все оттенки взаимоотношений людей, но и человеком с необыкновенно ярко выраженным сознанием собственного достоинства.
Отец ее умер рано, мать-ткачиха зарабатывала немного. Жилось нелегко. Казалось бы, Речкиной должны быть свойственны приземленные идеалы, а она была существом поэтичным, бескорыстным, скромным и застенчивым до пугливости.
Но к цели своей - стать физиком - шла упрямо: через работу, вечернюю школу, заочный и вечерний институты.
Но ведь и РАДА САБЛИНА, которая во многом повторяла путь Речкиной: школа - вечерний техникум, но которая в отличие от нее уже в двадцать лет была замужем, тоже видела смысл своей жизни лишь в занятии физикой!
Быть бы ей, казалось, мужней женой, с заботами, что и где подешевле купить, что и как повкуснйй приготовить; с отношением к мужу, словно к большому ребенку, с которым нужно всегда немножко хитрить: говорить, по возможности, только то, что ему в данную минуту хотелось бы слышать; делать вид, что ты всегда в восторге от его слов и поступков; представать перед ним только в самом выгодном свете - мужчины любят веселых!.. Но нет же. И для нее быть физиком - лучшая профессия в мире.
Но может быть, все-таки дети, сами того не сознавая, шли путем, который был им заранее намечен взрослыми, даже если они и не всегда могли им активно помочь, как, например, отец Гордич?
ГАЛЯ ТЕБЕЛЕВА была одареннейшим программистом. По исходным данным она умела увидеть весь ход вычислений и предсказать приближенный ответ. Проявляя поистине редчайшую математическую интуицию, могла по виду сложнейшего уравнения с хочу начертить график функции. В институте все смотрели на нее как на чудо. Но дома...
Ее родители - инженеры, специалисты по обработке пластмасс, милые и гуманные люди - не заметили, что их дочь выросла. В ее двадцать четыре года они обращались с ней, как с восьмилетней: не сиди долго за ужином, не моргай так часто, не читай чепуху, не забудь носовой платок.
Все семейные отношения сводились к утомительнейшему контролю за каждым ее движением, взглядом и вздохом. И Галя Тебелева, в общем, ведь мирилась с этим, словно так и оставшись девочкой-школьницей. Однако и для нее было всегда ясно, и она знала - всегда будет ясно: физика, математика - вот чему надо посвятить жизнь...
Все эти не очень-то и связные мысли проносились в моей голове, пока я в одиночестве сидел в комнате теоретиков. Было тихо. Попугай искоса смотрел на меня круглым глазом.
Чем талантливей человек, тем обостренней он чувствует веления эпохи. Тем сильней эпоха ранит или радует человека.
Эпоха, в которую формировались герои "отчета", не всегда могла хорошо накормить и одеть их. Но одно она им обеспечила всем: возможность выразить себя именно в той области знания, куда их влекло.
А когда такая возможность предоставляется в полную меру, человек по самой природе своей тянется к творчеству.
Глава четвертая
Кирилл Петрович. Друзья мои! Галина Сергеевна уже вполне успокоилась. Она присоединится к нам минут через двадцать. Продолжим нашу беседу.
Автор "отчета". Может быть, Галину Сергеевну вообще освободить от участия в обсуждении?
Кирилл Петрович. Я говорил ей об этом. Она считает, что должна участвовать вместе со всеми, и во всяком случае обязательно скажет несколько слов. Я думаю, нет оснований отказывать... Других предложений не будет? Прошу вас, Александр Васильевич!
Острогорский. Я продолжаю. Слова Никиты, что, будь он на самом деле такой, каким изображен, его едва ли отправили бы в космос в компании женщин, имеют глубокий смысл. Неужели отборочная комиссия не видела этих его особенностей?
Карцевадзе. А если и видела? Ему за это, предположим, поставили маленький минусик, ну и сто огромных плюсов за быстроту реакции, умение ориентироваться, стабильность психики... В "отчете", как утверждается, расстановка сотрудников сделана наиболее выгодным для дела образом.
Острогорский. Но в этом и есть главный недостаток "отчета". Происходит противопоставление интересов производства и личных стремлений людей.
Кастромов. Извините, Александр Васильевич, но ведь и в ту минуту, когда вам хочется гулять по бульвару, а надо идти на работу, происходит подобное столкновение. И как вы предлагаете его разрешать?