Тайна Золотой долины. Четверо из России
Шрифт:
— Вот так… — радостно подбадривал нас Димка. — Держись, держись, Белка… Помаши немного рукой! Главное — не напрягайся. Держись свободнее! Эх, ты! — удрученно произнес он, когда Белка все же бултыхнулась в солому.
Отдохнув немного, начали все снова. Белка уже легко запрыгивала ко мне на спину, оставалось только научиться держать равновесие.
— Вот увидите, все получится! — радостно говорил Димка, принимаясь за другие упражнения.
Он набрал камней и начал ими жонглировать.
— Знаешь что? — сказал
Отправились в город и, выбрав большой дом с каменным двором, вошли в него.
— Как же мы начнем? — спросил я у Димки.
— Давайте крикнем сразу: «Гей, гей, гей!» и ты, Вася, заиграешь марш…
Так и сделали. Выстроились и гаркнули: «Гей, гей, гей!»
Удивленные жители выскочили к окнам, стали пялить глаза во двор. Я начал играть «Тоску по родине». Медленные звуки плыли по двору. Я повернулся к Димке и кивнул, Димка сразу пошел по двору на руках и, сделав несколько сальто-мортале, поднял вверх руки:
— Алле!
Я вышел на середину двора и громко прокричал:
— Внимание, внимание! Сейчас перед вами выступит знаменитый жонглер Дубленая Кожа!
Димка стал в позу и начал швырять камешек за камешком. Сначала их было три, потом четыре, пять и вот уже столько летало их в воздухе, что не сочтешь. Димка стоял, как индийский маг, окруженный порхающими камешками, пока они все один за другим не очутились в его руках. Это стоило посмотреть…
Люди в окнах, на балконах и на земле разразились горячими аплодисментами.
— Господа! — провозгласил я. — Сейчас вы увидите знаменитый акробатический этюд.
Димка выступил со своим коронным номером. Он улегся на спину, я вскарабкался к нему на ноги и хлопнул руками, приглашая Белку. Она ловко вскочила на меня и стала выпрямляться. Вот Белка уже стоит, и рука ее приветственно машет зрителям. Но в это время Димка, увлеченный своим номером, поднялся на руки. Я не ожидал этого, пошатнулся, Белка кувыркнулась, а за ней и я.
Зрители хохотали и аплодировали.
Я подскочил к Белке. Она морщилась:
— Я, кажется, сломала ногу…
Но нога оказалась просто сильно ушибленной.
Все равно Белка не могла теперь ступать на нее.
— Как-нибудь, Белка. Надо же собрать дань с этих немецких матрон, — шептал я.
Девочка с трудом поднялась и прихрамывая пошла по кругу с моей фуражкой. Нюра подходила к немкам или старому немцу, которых, правда, было немного, и с очаровательной улыбкой говорила:
— Битте шен, фрау! [125]
125
Благодарю ( нем.).
Ей давали, может
Я сыграл еще вальс «На сопках Маньчжурии», и мы удалились со двора.
Уже вечером на пути к сараю, за город, у нас было много всякой еды. Начав есть, мы не могли остановиться. До того надоели грибы, что мы не переставали есть хлеб и колбасу, пока у нас не осталось совсем немного.
— Это на завтрак, — умерила наш аппетит Белка.
Мы закопались в солому и через минуту уже спали, как мертвые.
ТРИ — БУЛЬДИ — ТРИ
Во всем зале один Ривера сохранял спокойствие.
— Белка, скажи, сколько ты вчера собрала? — спросил Димка, когда мы позавтракали и готовились отправиться в город со своим представлением.
Белка вытащила из-под платья платочек и принялась считать деньги.
— Три марки и пятьдесят пфеннигов…
— Ма-ало, — протянул я. — Надо собрать хоть двадцать марок, и можно шагать дальше.
— Ничего, Молокоед, все будет в порядке, — утешил меня Димка. Он был рад, что его искусство пригодилось.
Мы почистили друг друга, выбрали из волос солому и направились в город. По дороге нас задирали мальчишки, но мы, не обращая внимания, шли в богатые кварталы, что были в другом конце города.
После одного из выступлений, когда наша кассирша собирала деньги, в фуражку вдруг свалилась крупная бумажка. Подняв глаза, Белка увидела небольшого толстого человека, который на ломаном немецком языке спокойно говорил ей:
— Скажи своим друзьям, чтобы они шли за мной.
Мы отправились за толстяком, и он ввел нас в чистенькую квартирку на втором этаже. Перед дверью висела табличка: «Адам Мальчевский».
Толстяк усадил нас, принялся расспрашивать о том, кто мы и откуда, что делаем в Конине. Пришлось, конечно, врать. Я сказал, что мы — немцы, родом из Грюнберга, что родители наши погибли при бомбежке, и вот мы остались одни и ходим по Германии, зарабатывая на хлеб. Мальчевский, видимо, очень обрадовался, потому что тут же приказал жене накрыть на стол.
— Вы, верно, проголодались? — говорил Мальчевский, потирая руки и бегая вокруг стола на своих коротких ножках. — Сейчас вас накормят.
Когда мы поели, поляк перешел к делу. Он объявил, что является хозяином цирка, но сейчас настали плохие времена, все артисты взяты в армию, и он очень хотел бы, чтобы мы выступили у него на арене.
— Что вы, что вы… — начал ломаться я, выгадывая время. — Да какие же мы цирковые артисты!
— Он, — показал пан на Димку, — очень хорош! Мы с ним сделаем настоящий гешефт. Могу вам предложить пять процентов сбора.