Тайна
Шрифт:
Сталин резко остановился и посмотрел в глаза Берии.
– Ты же знаешь, как я доверяю твоему мнению, Лаврентий. И я в курсе, что вы этим увлеклись – мистикой, спиритизмом, оккультизмом… Я даже слышал, что у некоторых есть личный астролог! – расхохотался вождь.
– Она говорила про войну, – тихо сказал Берия.
Сталин изменился в лице, помолчал, потом сказал уже совсем другим тоном:
– Я бы хотел лично увидеть эту девочку-уникум, – усмехнулся он.
Берия с готовностью кивнул, и дальше они шли уже молча.
Оля стояла у большого стола, покрытого красной бархатной скатертью, и оглядывалась по сторонам. Место было какое-то чудное – огромный кабинет, на стенах портреты, в шкафу книги с золочеными переплетами. Час назад ее привезли сюда молчаливые люди в одинаковых серых костюмах и оставили здесь одну, приказав ждать. Время шло, а она даже и предположить не могла, где оказалась.
Вдруг дверь отворилась, и в кабинет неторопливо вошел человек среднего роста, с усами, одетый в серый китель.
Мужчина показался Оле смутно знакомым – словно видела его где-то на улице или на картинке в журнале…
– Ну, здравствуй, – сказал он с легким акцентом, – узнаешь меня?
Оля почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она задрожала, схватилась рукой за спинку стула и робко кивнула.
Человек закурил трубку и кивнул:
– Да ты садись, садись. Что стоять, в ногах правды нет. Я тебе хочу задать пару вопросов, а ты отвечай как есть, ладно?
Оля безмолвно кивнула, руки ее ходили ходуном, и она изо всех сил старалась унять дрожь. Наконец-то она узнала, кто это.
– Говорят, ты будущее видишь, много можешь. Что ты, например, видела про нашу страну? – помолчав, спросил он.
Девушка, вначале запинаясь, а потом все увереннее начала говорить:
– Я видела начало войны. Она начнется совсем скоро… Это очень страшно… Война продлится несколько лет. Страсть как много народу погибнет… Каждой семьи коснется…
Оля говорила отрешенно, словно повторяла чьи-то, слышные только ей слова.
– Вот как, – недоверчиво хмыкнул он, выдохнув дым. Сталин, судя по всему, не удивился, хотя ему и было не по себе. Оля чувствовала это.
– А с кем война?
– С одной из стран… Ну, близко от нас… В Европе.
– И кто победит?
– Я не знаю, – тихо ответила девушка.
– Ты говоришь, что война коснется каждой семьи. А что будет с моей семьей?
Оля замялась, хотела заговорить, но никак не решалась.
– Говори, – властно произнес он.
– И вашей семьи тоже… Старший сын, Яков… Он попадет в плен, – выдохнула Оля. – Больше ничего не знаю…
Она выпрямилась на стуле, словно приходя в себя из забытья.
Сталин помолчал, потом резко нажал на звонок у стола. В кабинет тут же вошли люди в серых костюмах, и Олю увели.
А он подошел к столу и начал листать ее дело. Через полчаса он снова позвонил.
Вошел его помощник.
– Эта Акимова… – неторопливо произнес Сталин, – понаблюдайте за ней. Отправьте девчонку в какое-нибудь надежное место, подальше от Москвы. Она еще может пригодиться.
Помощник кивнул и вышел.
Суд
А взволнованную Олю в это время везли обратно в институт Сербского.
Утром ей объявили, что обследование закончено, и она возвращается в следственный изолятор.
– Валентина призналась, что ты жила у них, – радостно улыбаясь, возвестил ей Пархотин, на следующий день вызвав девушку к себе, – ее муж это тоже подтвердил, так что, думаю, теперь все будет в порядке.
– И меня скоро выпустят?
– Ну, какое-то время займет оформление бумаг, но вообще, думаю, что выпустим…
Олю увели обратно в камеру, где она принялась с радостным нетерпением ожидать своего освобождения.
Но за ней почему-то не пришли ни на следующий день, ни в течение следующей недели. Сначала она томилась, переживала, успокаивая себя тем, что, наверное, еще не готовы документы или что-то перепутали, но потом на нее опять нахлынула апатия и равнодушие.
На ее вопросы ей не отвечали. Лейтенант Пархотин, обещавший ей освобождение, тоже больше не объявлялся.
В один из дней, когда она уже перестала надеяться на какие-либо перемены в своей участи, с лязгом отворилась дверь ее камеры, и раздался зычный приказ:
– Акимова, на выход!
Ее опять повели тюремными коридорами в кабинет. Там ее ждал новый следователь – полноватый мужчина в круглых очках на выпуклых глазах.
– Акимова?
Оля кивнула.
– Из института пришли результаты вашей экспертизы. Вы признаны вменяемой, психически здоровой, а значит, можете нести полную меру ответственности перед законом за свои действия.
– За какие действия? – заволновавшись, уточнила Оля. От долгого заточения она почти разучилась говорить, и теперь каждое слово давалось ей с трудом.
– Не прикидывайтесь дурочкой, Акимова. Можете облегчить вашу участь, то есть во всем признаться. Тогда мы оформим протокол и быстро отправим дело в суд. Чего вам тут сидеть – дожидаться? В одиночке поди не сахар, а на зоне все же люди, будете налаживать свою новую жизнь.
– Но за что? – изумилась Оля. – Почему меня не отпускают? Мне говорили, что Валентина Николаева признала, что я жила у нее. Значит, доказали, что я не воровка и в их квартиру не залезала…
– Конечно, признала, – удивленно глядя на девушку, подтвердил следователь, – вас будут судить не за кражу.