Тайник
Шрифт:
Дебора не могла понять, почему полиция бездействует.
Она шепнула Саймону: «Что…»
Его пальцы стиснули ее плечо. Лица она не видела, но ей показалось, что он, не отрываясь, смотрит на вход в дольмен.
Прошло минуты две, не больше, когда свечи внутри вдруг потухли. Вместо них снова зажегся фонарик, и, когда его маленький, но четкий луч двинулся к входу, главный инспектор Ле Галле прошептал:
— Сомаре, готовься. Не спеши. Погоди. Погоди, парень.
Едва фигура внутри достигла выхода и выпрямилась, он скомандовал:
— Давай!
Полицейский вырос из травы рядом с ними и включил фонарь, такой мощный, что его свет на мгновение ослепил и Дебору, и Чайну Ривер, которая попала в его луч, как в расставленную Ле Галле ловушку.
— Не двигайтесь, мисс Ривер, — приказал старший инспектор. — Картины здесь нет.
— Нет, — выдохнула Дебора.
Она слышала, как Саймон прошептал: «Прости меня, любимая», но у нее не было времени разобрать его слова, потому что все стало происходить очень быстро.
У дверей дольмена Чайна стремительно обернулась, когда второй луч возник откуда-то сзади и взял ее на мушку, точно охотник свою жертву. Она ничего не сказала. Просто нырнула в земляное нутро и захлопнула за собой дверь.
Дебора встала не раздумывая.
— Чайна! — закричала она в ужасе и тут же, обернувшись к полиции и своему мужу, добавила: — Вы не так поняли.
Словно не слыша ее, Саймон отвечал на какой-то вопрос Ле Галле:
— Только складная кровать, свечи, деревянная шкатулка с презервативами…
Дебора поняла, что каждое слово, сказанное ею о дольмене мужу, он передавал полиции.
Каким бы нелогичным, смешным и глупым это ни казалось, но Дебора ничего, ну ничего не могла с собой поделать: она решила, что своим поступком муж предал ее окончательно. У нее не было сил ни вдуматься в ситуацию, ни забыть. Выскочив из укрытия, она устремилась к подруге.
Саймон схватил ее, не успела она пробежать и пяти футов.
— Пусти! — закричала она и вырвалась из его рук.
Услышав приказ Ле Галле: «Черт, уберите ее отсюда!» — она воскликнула:
— Я приведу ее к вам! Пустите меня. Пустите!
Вывернувшись из объятий Саймона, она все же не убежала. Тяжело дыша, они стояли друг против друга. Дебора сказала:
— Ей некуда больше идти. Ты же знаешь. И они тоже. Я приведу ее. Ты должен позволить мне привести ее сюда.
— Это не в моей власти.
— Скажи им.
— Вы уверены? — спросил Саймона Ле Галле. — Другого выхода нет?
Дебора ответила:
— Даже если бы был, какая разница? Куда она денется с острова? Она знает, что вы тут же перекроете аэропорт и гавань. Что она, вплавь, что ли, до Франции доберется? Она выйдет, когда я… позвольте мне сказать ей, кто здесь…
Ее голос дрогнул, и она тут же возненавидела себя за то, что здесь и сейчас ей приходится бороться не только с полицией и Саймоном, но еще и со своими треклятыми эмоциями, которые никогда не позволяли ей стать такой же, как он: холодной, бесстрастной, способной в доли секунды переменить решение, если это было нужно для дела. А сейчас это было нужно.
— Как ты догадался… — сломленным голосом обратилась она к Саймону, но не закончила вопроса.
— Я не знал. Не был уверен. Просто думал, что это наверняка один из них.
— Что ты от меня скрыл? Не надо, не говори. Не важно. Дай мне пойти к ней. Я расскажу ей, что ее ожидает. Я приведу ее сюда.
Саймон молча вглядывался в нее, и по его умному угловатому лицу она видела, что он никак не может решиться. А еще она видела, что он встревожен и пытается оценить, насколько его поступок подорвал ее доверие к нему. Через плечо он попросил Ле Галле:
— Вы позволите…
— Черт побери, нет, конечно. Речь идет об убийце. Один труп у нас уже есть. Второй мне не нужен.
И тут же бросил своим людям:
— Вытащите оттуда эту сучку.
Этого было достаточно, чтобы Дебора снова бросилась к дольмену. Она пролетела сквозь кусты с такой скоростью, что добежала до деревянной двери быстрее, чем Ле Галле успел скомандовать: «Взять ее!»
Полицейским оставалось только ждать. Конечно, они могли попытаться взять дольмен штурмом и тем самым подвергнуть жизнь Деборы опасности, если Чайна окажется вооружена. Но Дебора была уверена, что оружия у подруги нет и полиция дождется, пока они вдвоем выйдут из холма. Что будет с ними дальше — может быть, их обеих возьмут под стражу, — Дебору в тот момент не волновало.
Она толкнула тяжелую деревянную дверь и вошла в древнюю камеру.
Как только дверь закрылась, ее окружила чернота, густая и беззвучная, словно в могиле. Последним звуком, долетевшим до нее снаружи, был вопль Ле Галле, который заглушила тяжелая дверь. Последнее, что она увидела, был узкий, точно копье, луч света между дверью и косяком, исчезнувший вместе со звуком.
— Чайна, — сказала она в тишину и прислушалась.
Она пыталась вспомнить, что видела внутри дольмена, когда приходила сюда с Полом Филдером. Прямо перед ней был ход в главную камеру. Вторая — справа. Она понимала, что слева тоже могли быть камеры, но в прошлый раз она их не видела и не помнила никаких отверстий в стенах, сквозь которые туда можно было попасть.
Она попыталась поставить себя на место подруги, на место любого человека, оказавшегося в таком положении. Безопасность, подумала она. Чувство возвращения в утробу. Внутренняя камера, маленькая и надежная.
Она потянулась к стене. Ждать, пока привыкнут глаза, не было смысла, потому что привыкать было не к чему. Тьма стояла кромешная, ни искорки, ни блика.
Она заговорила:
— Чайна. Там, снаружи, полиция. Они на лугу. Трое прячутся в тридцати футах от двери, один на стене и еще сколько-то среди деревьев. Я не с ними. Я не знала. Я пришла позже. Саймон…