Тайное братство
Шрифт:
— Мы и есть линия фронта! Deus vult! — Завидев впереди на улице первых мамлюков, он вскинул меч, пришпорил коня и рванул вперед.
Остальные последовали за ним. Уилл вспомнил, что не надел шлем, но было поздно. Поднятый меч засверкал, освещенный первыми лучами восходящего солнца. Это был шотландский клинок, из края озер, мхов и дождей, далекого от этих пыльных, выгоревших на солнце гор. Клинок его клана, им владели дед и отец. Воины полка Бари в развевающихся на ветру золотистых плащах подходили уже совсем близко. Уилл вдруг почувствовал,
— Кемпбеллы не сдаются! Не сдаются!
Началась жестокая схватка. В сравнении с ней все эти турниры в прицептории казались детской игрой. Вот где настоящее смертоубийство. Неожиданно полученный удар чуть не выбил Уилла из седла, но он изо всех сил сжал коленями бока лошади и удержался. Когда ему удалось выпрямиться, оказалось, что щит пробит, а к нему устремился следующий воин. Уилл вскинул меч, подался вперед и ударил. В плечо, точно в прорезь в доспехах мамлюка. Тот вскрикнул. Из раны брызнула кровь. Испуганная лошадь понесла, врезавшись в поток мамлюков, наседающих на тамплиеров.
Среди воинов выделялся один, величественный, на черном боевом коне. Уилл мельком увидел его горящие голубые глаза и оскаленные зубы. Бейбарс проскакал всего в нескольких ярдах слева. И тут же совсем близко просвистела сабля мамлюка. Она задела щит и скользнула по шее коня. Раненый конь поднялся на дыбы, столкнулся с боевым конем мамлюка и начал валиться на землю. Уилл не успел спрыгнуть, стремя захватило ногу. Еще секунда, и он рухнул вместе с конем. Где-то сзади закричал Ламбер.
Когда на улице появились первые мамлюки, Робер с остальными рыцарями и сержантами, не успевшими оседлать коней, ринулся в здание. Они призывали жителей прятаться. Некоторые последовали их примеру, набились в башни, другие продолжали бежать по улицам, охваченные ужасом. Вскоре на их головы и спины обрушились сабли, иных растоптали кони. Саймон стоял в дверях гончарной мастерской. Рядом Робер с мечом в руке. Один мамлюк развернул к ним коня, но передумал и поскакал с остальными. Возгласы «Аллах акбар!» смешивались с гулом копыт и криками умирающих.
Саймон наблюдал за происходящим, онемев от страха, но, увидев Уилла на земле, забыл обо всем. Вскрикнул и выбежал на улицу. Робер не успел задержать. К нему тут же ринулись два мамлюка. Он упал на колени, прикрыв голову руками. Сабли просвистели в воздухе в паре дюймов от головы. Мамлюки не стали задерживаться и поскакали дальше, а Робер выждал момент, рванулся и затащил обезумевшего конюха в мастерскую. Тот сопротивлялся, выкрикивая: «Уилл! Уилл!»
— Мы ему помочь не сможем! — крикнул в ответ Робер, пораженный ожесточенностью конюха. Он прижал его к дверному косяку. — Тебя порежут на куски как ягненка, ты, идиот!
— Но ведь он умрет! — вопил Саймон, пытаясь оттолкнуть Робера. По его щекам текли слезы. — Он здесь из-за меня! Понимаешь, из-за меня!
Кавалерия мамлюков с грохотом проносилась мимо. Воздух оглашали крики и стоны. Появились и первые струйки дыма. Мамлюки швыряли на крыши домов факелы.
— Что значит — из-за тебя? — спросил Робер.
— Если бы Элвин знала правду, она бы не ушла. Ну, насчет зелья, которым его опоили. Я ей соврал. Специально, чтобы их разлучить. Потому что если бы он женился, то потерял бы мантию, о которой так долго мечтал. Но я не думал, что мы можем попасть сюда! — Саймон захлебнулся рыданиями. — Я не знал… Я…
— Погоди, погоди. — Робер его отпустил. — Кажется, случилось чудо.
Саймон поднял голову и сквозь слезы наблюдал за всадником в белой мантии, направлявшимся к ним. Через пару секунд он увидел на коне двоих. Впереди Гарин с окровавленным мечом в руке, сзади Уилл. За ними следовал рыцарь-тамплиер и десять тевтонцев в белых туниках с черными крестами. Некоторые ранены. Улица теперь опустела. Лишь остались лежать мертвецы.
— Что с Ламбером? — спросил Робер, взяв поводья у Гарина.
— Погиб, — ответил тот, слезая с коня.
Тевтонцы тоже спешились. Помогли раненым товарищам. Вскоре подъехали еще несколько тамплиеров из группы Ламбера.
— Если бы не они, — Гарин кивнул на тевтонцев, — мы бы тоже погибли.
Робер вгляделся в зловеще тихую улицу.
— Кавалерия мамлюков, наверное, уже в центре.
— Да, — согласился тевтонец. — У нас мало времени. Скоро откроют ворота и войдет остальное войско.
— Так что же нам остается, сдаваться? — спросил Уилл, с трудом сползая с седла.
— Сарацины нас не пощадят, — ответил тевтонец. — Мы видели, как они кромсали саблями любого, кто попадался на пути, без разбору. — Рыцарь промокнул кровь, капающую из пореза на голове.
— Может, попробуем добраться до прицептория или крепости? — предложил Робер.
— Поздно, — сказал тевтонец. — Там уже все занято пешими мамлюками.
— Что же нам делать? — спросил кто-то из сержантов.
— Бежать, — ответил тевтонец.
Гарин кивнул:
— Он прав. Это единственная возможность спастись. Выйдем через подземный ход. Их здесь несколько.
— Именно туда мы и направлялись, — сказал тевтонец. — Есть один недалеко отсюда. Проходит под стеной прямо в пещеру на склоне Силпии. Для этого надо подняться на стену. В пещере мы дождемся ночи.
— Можно пойти на север, — сказал другой сержант, — к Баграсу или…
— Там уже войско Бейбарса, — прервал его Робер.
— Тогда пошли.
Уилл двигался как в тумане, сжимая рукоять окровавленного меча. В Сафеде отец и рыцари выбрали смерть, но не будет им покоя и в могиле. Потому что дело не закончено. Эврар, Овейн, отец, орден тамплиеров, тайное братство — все от него чего-то требовали. Повелевали, за что сражаться, по каким правилам жить, и на его глазах эти правила меняли, нарушали клятвы и обещания без всяких последствий. Мир или война, прощение или месть — это он должен выбрать для себя сам. Но чтобы иметь возможность выбирать, нужно жить.