Тайное братство
Шрифт:
Кто-то из сержантов неожиданно выхватил меч.
— Я думаю, у него нужно спросить, кто это замыслил. — Он показал мечом на Хасана.
— У тебя есть причина меня обвинять? — спокойно спросил Хасан.
— Ты сарацин, — бросил сержант. — Какая еще нужна причина? Никто не знает, почему ты здесь. Тебя вообще никто не знает.
— Сэр Жак. Он знал меня. Тебе этого мало?
— Сэр Жак убит!
Джон положил руку на плечо Хасана:
— Мы тебе верим. — Он недовольно посмотрел на сержанта: — А ты спрячь свой меч.
Спор продолжался, но
Тучный священник не переставал причитать: «Боже милостивый! Боже милостивый!» — а королева молчала, прижав ладони к щекам. На следы бойни и королеву собралась поглазеть толпа местных жителей. Они стояли, тихо перешептываясь.
— А драгоценности? — спросила Элеонора тонким голосом, не отрывая глаз от мертвых тел на палубе и причале.
— Они целы, моя королева, — ответил Джон. Рассыпавшиеся драгоценности собрали и переложили в другой сундучок без всяких украшений. Сейчас он стоял в каюте.
Королева со свитой взошла на борт «Опиникуса», а два рыцаря направились к телу Овейна. До этой поры никто, кажется, не имел желания тревожить Элвин, склонившуюся над телом дяди. Уилл пытался ее увести, но тщетно.
Рыцари, похоже, церемониться не собирались.
— Она племянница сэра Овейна? — спросил один.
Уилл кивнул.
— Скажи, ради Всевышнего, как девчонка здесь оказалась?
Уилл не видел причин лгать. Он рассказал рыцарю, что она спряталась на борту «Терпеливого».
Рыцарь выругался и недовольно покачал головой. Он наклонился и схватил Элвин за руки:
— Подымайся на ноги, девица!
Элвин вскрикнула, Уилл рванулся к ней.
— Стой спокойно, сержант! — рявкнул второй рыцарь, помогая товарищу оттащить Элвин. — Овейн мертв. Плачем, девочка, его не вернешь.
Рыцари затащили Элвин на судно, усадили на скамейку. От шока у нее пропали слезы, Она сидела, глядя пустыми глазами на тело Овейна, которое уложили на палубу и покрыли белой мантией.
Три рыцаря, вместе со священником и братьями из прицептория, пошли осматривать порт в надежде обнаружить сбежавших разбойников. Вскоре они вернулись. Братьям из прицептория поручили продолжить поиски днем, но надежды было мало. Священник взялся организовать похороны погибших.
— Только не кладите их в освященную землю, — предупредил Джон.
— Брат, — возразил удивленный священник, — разве можно вверять их души Сатане без расследования и справедливого суда?
— Они все равно будут гореть в аду.
Уилл взошел по сходням следом за рыцарями. Положил рядом с телом наставника его меч. Рядом, около тела Жака, на коленях стоял Гарин. Откинув плащ, вглядывался в застывшее лицо рыцаря. Щеки, мокрые от слез, руки сжаты в кулаки. Уилл тронул его плечо. Он вздрогнул и зло скривил губы:
— Не прикасайся ко мне!
Уилл отошел в конец палубы. Сел на скамейку, понуро уронив голову.
«Опиникус» поплыл по Сене. На борту стояла мертвая тишина. Королевские стражники и свита сидели на скамьях вместе с рыцарями и сержантами. В каюте места хватило лишь для королевы и ее служанок. Не унималась лишь Элвин. Она начала всхлипывать сразу, как отчалил «Опиникус». Даже Уилл, который разделял ее горе, молился, чтобы она замолчала. Наконец один сержант грубо прикрикнул. Его голос в ночной тишине показался необыкновенно громким. Дверь каюты с шумом распахнулась. В дверях появилась королева Элеонора, бледная, негодующая.
— У тебя нет сердца? — крикнула она сержанту.
Затем подошла к Элвин, помогла ей подняться на ноги, мягко нашептывая на ухо слова утешения. Это напомнило Уиллу, как Саймон успокаивал лошадей в грозу в конюшне Нью-Темпла. Королева повела Элвин в каюту, там она и оставалась до конца плавания. Уилл продолжал тупо наблюдать за медленно меняющимся пейзажем и мухами, кружившими над мертвецами.
«Опиникус» причалил в Париже поздно вечером. Один матрос отправился в прицепторий за повозками для убитых и груза. Королева послала двоих стражников во дворец, где ее ждала сестра, королева Маргарита. Когда прибыли крытые повозки и карета, запряженная четырьмя черными лошадьми, королева посадила Элвин со служанками.
— Я беру ее с собой во дворец, — сказала она рыцарям, садясь в устланную коврами карету. — Ваш прицепторий не место для женщины. Тем более если у нее горе. — Она недовольно глянула на сержанта, который ночью кричал на Элвин.
Проводив королеву, рыцари и сержанты побрели по извилистым улицам Города, [15] мимо лавок, мастерских, командорства госпитальеров, затем вверх по рю де Темпль, к обнесенному стенами прицепторию тамплиеров, который находился в приятном соседстве с полями. Уилл почти не воспринимал окружающее. Когда они достигли прицептория, его отправили в опочивальню, где подросток и провел большую часть следующего дня.
15
В описываемые времена Париж был разделен на три района, резко отличных друг от друга, со своими порядками, нравами, привилегиями: Ситэ, Университет и Город.
Сегодня был его второй день в Париже. День похорон Овейна.
Колокола уже пробили к заутрене, а Уилл так и сидел на подоконнике. Сержанты в опочивальне пробудились. Зевали, негромко переговаривались. О чем, Уилл не знал, потому что не понимал их языка. С ним они общались по латыни. И вообще в прицепториях, где вместе жили рыцари из разных стран, языком общения была латынь.
Поверх рубах и рейтуз сержанты надели черные туники и встали в очередь к кувшину с тазом, омыть водой лицо. За окном было еще совсем темно. Робер подошел к столу последним. Покончив с умыванием, он отбросил назад роскошные белокурые волосы и направился к гардеробу. По дороге глянул на Уилла: