Тайное послание библии.
Шрифт:
Нам, конечно, трудно посмотреть на мир глазами Творца и хоть немного вникнуть в Его проблемы, которые мы для Него с такой щедростью создаем. Но у нас все же есть дети, которые столь же неутомимо создают для нас проблемы, как мы для своего Творца. И положа руку на сердце, скажем: неужели мы были бы счастливы, если бы наши дети всегда, без малейшего исключения были правильными и безупречными и всегда хотели бы и делали только то, что хотим и ждем от них мы? С другой стороны, хорошо ли было бы для наших детей, если бы мы немедленно исполняли всякое их желание? Тогда из них выросли бы не только подлецы, но люди, не способные вообще ни к чему стремиться и ничего исправлять. И если малыш сердится на отца за то, что тот уходит в кабак, то ведь он точно так же сердится, когда отец запирается в кабинете, чтобы
Надо признать, что наш оппонент все-таки делает попытку войти в заботы Творца, но делает это, на наш взгляд, не очень удачно. По его мнению, Творец не в состоянии справиться с гераклитовой проблемой: какая может быть истина и как внести в жизнь что-то разумное, если все течет, все изменяется и нельзя дважды вступить в одну и ту же реку? Конечно, мы могли бы уйти от ответа, сказав: если мы чего-то не понимаем, то это еще не значит, что это невозможно. В конце концов Творец, создавший само время с его прошлым, настоящим и будущим, как-нибудь справится с этой проблемой, тем более что для своего времени неплохо с ней справился и Гераклит. Если Бог и создал камень, который Он Сам не в состоянии поднять – то это человек, особенно такой мудрый как Искандер; надеемся, впрочем, что и этот камень Он поднимет и сумеет разобраться даже со всеми нами. Но мы с нашим собеседником Фазилем уже не в том возрасте, чтобы удовлетворяться такими, хотя и справедливыми, сентенциями, указывающими на нашу ограниченность. Так вот, даже и в нашей ограниченности будет неверно утверждать, что прошлое – это то, чего уже нет, а будущее – это то, чего еще нет. На самом деле, прошлое для нас отчасти тоже есть – благодаря чудесному дару памяти; будущее тоже отчасти есть уже сейчас – благодаря способности предвидения. Так что даже мы отчасти способны оценивать прошлое, исправлять настоящее и разумно планировать будущее: конечно, у нас, в отличие от Бога, все “отчасти”.
Кстати, возникает впечатление, что многоопытный Мастер на этот раз ошибся и Творца с кем-то перепутал. Мы привели основные библейские образы Бога и ни в одном из них не находим, например, крыльев. Может быть, уроженец Чегема, погружаясь мистической памятью и художественным воображением в далекое прошлое своих родных эдемских холмов, увидел не Творца, но одного из тех ангелов, которые упорно занимаются не своим делом и поэтому действительно оказываются хроническими неудачниками. Меткое указание художника на “неуверенность и интеллигентную походку” позволяет думать, что он принял за Творца того ангела – скептика, который с самого начала был недоволен самой идеей сотворения человека и все время пытается переделать мир по-своему, “лучше и справедливее”, чем это сделал настоящий Творец. Конечно, каждый волен выбирать себе друзей, но нам все же кажется, что это не совсем подходящая компания для Искандера, с его подлинно адамитской творческой мощью, с его реализмом и человечностью, с его чуткой совестью и кровной привязанностью к родной земле.
И нам, более чем кому-либо, понятно благородное нетерпение Фазиля, который не хочет мириться с болезненным состоянием мира, в котором все еще господствует смерть, “смывая с нас все: надежды, мысли и самую плоть до самого скелета”. Если это действительно так и если нет бессмертия души и воскресения тела, если мир не идет к тому, чтобы стать Божьим царством, то мы поневоле присоединились бы к столь горькой оценке Фазиля о неудаче творения. Как говорил еще апостол Павел, “если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков” (1Кор. 15:19). Добавим от себя: сколь же несчастен человек, который не надеется на Христа даже в этой жизни. И сколь же велика адамитская сила духа, разбуженная в человеке Творцом, если даже при таком безнадежно-унылом состоянии ума он сохраняет в себе лучшие человеческие стремления и чувства, с такой щедростью излитые на весь мир в бессмертных творениях Фазиля Искандера: “Стоянка Человека”, “Созвездие Козлотура”, “Сандро из Чегема”. Но за нежеланием поверить в Творца нередко скрывается какая-то глубокая и затаенная личная обида, оскорбленная гордость. Каждый из нас порой накапливает подобные обиды и затем предъявляет за них высший счет обществу, миру, бытию в целом или даже Самому Богу.
Завершая наше несколько затянувшееся отступление, скажем несколько слов и в защиту не совсем справедливо задетого папоротника. Во-первых, это один из самых ранних опытов Творца, одно из самых древнейших растений, современник молодого и совсем незрелого мира, в котором еще даже не было динозавров. Как один из первых набросков, он, может быть, не так уж и плох: дивные каштаны и кедры появятся позже, но ведь не все сразу – и не будь в свое время папоротника, не появилось бы и все последующее.
Наконец, когда Фазиль в окружении друзей будет потягивать из хрустального бокала молодое красное вино “амачар”, мы позволим себе почтительно напомнить ему, что это вино процежено через все тот же скромный непритязательный папоротник.
23. Назойливый хриплый голос.
С сожалением завершая наш заочный спор со столь благородным оппонентом, мы вынуждены перейти к оппонентам менее благородным, ибо все резче и настойчивей звучит их назойливый, хриплый голос.
Если для людей с пантеистическим мировосприятием идея творения непонятна, то для пророков “Абсолютной Революции” эта идея глубоко ненавистна. Уже упоминавшийся А.Г. Дугин от имени всей своей традиции бросает открытый вызов:
“Идеология Творец-Творение или креационизм во всех своих формах и вариациях всегда противоположна гностическому подходу “полярно-райской” идеологии, которой тематика Творения или несовпадение Творца и Твари вообще чужда. Собственно, между этими двумя типами мировоззрения и проходит основная линия идеологической борьбы в истории… Как предельная форма – антиклерикализм гнозиса и концепция Злого Творца, Злого Демиурга. Концепция Злого Демиурга основывается на том, что, если факт разделения на Творца и Творение по тем или иным причинам нельзя более не признавать, от этого ни Творец, ни Творение не становятся духовно позитивными, а значит, и сам этот Творец никто иной, как Злостный Узурпатор, а Творение ничто иное, как злая, временная иллюзия, завеса над Раем” (А. Дугин, стр. 88-89).
24. Под видом ненависти к евреям - ненависть к адамическому человечеству.
Носители “полярно-райской” (в нашем понимании – антихристовой) идеологии объявляют, таким образом, беспощадную войну верующим сынам Адама – за то, что они продолжают верить в Бога, Который Адама сотворил. Запредельная, метафизическая ненависть к евреям оказывается, по существу, выражением ненависти преисподней к “еврейскому Богу”, т.е. к Яхве, к Иисусу в Его Божественной природе. Водораздел, однако, не проходит между религиями и народами: он проходит внутри религий и народов. Дух Абсолютной Революции находит себя и в манихейских традициях христианского общества, и в неоплатонизме иудейской каббалистики, и в некоторых формах шиитского эсхатологического культа “скрытого Имама”.
“Обе идеологические позиции – продолжает А. Дугин – “Творец-Творение” и “Рай-Полюс” часто сосуществуют в рамках одного и того же Общества, в рамках одной и той же политической системы. Однако это никоим образом не отменяет гигантского различия, существующего между ними. Эти идеологические типы непримиримы, как огонь и вода, как свет и тьма, и именно между ними происходят такие жестокие схватки (альбигойский крестовый поход, фатимидский халифат, войны гвельфов и гиббелинов, французская революция и т.д.), которые немыслимы между представителями разных традиций, разных религий и разных политических систем” (там же, стр. 92).
Но более всего ненавистен для “сверхчеловеков” сам человек, духовный потомок Адама. Праотец Адам изображается ими в виде злобной карикатуры: как ожившая кукла, как метафизический робот, как прототип Голема – фантастического чудовища средневековой кабалистики.
“Идея Голема имеет универсальную значимость, и ее изучение может дать нам ключи к пониманию некоторых фундаментальных основ монотеизма и креационизма, – пишет все тот же автор. Центральность онтологической позиции Адама в монотеизме авраамического типа очевидна. Концепция “Голема” – это в первую очередь концепция “грубой формы”, оживляемой чем-то сущностно внешним по отношению к ней самой, чем-то приходящим со стороны и уходящим снова. И в этом смысле “големичность” Адама – это синоним его “земной природы”, его происхождения “из праха”, его подчеркнутой и сугубой тварности” (там же, стр. 252).