Тайное послание библии.
Шрифт:
Христианство как религия, Новый Завет как целостное учение есть совместный плод еврейского и греческого духа. Огромный массив живого и пламенного религиозного опыта евреев был осмыслен, приведен в стройную и логическую картину мира с помощью понятий и методов, с помощью того стиля мышления, который веками вырабатывался лучшими умами Эллады.
Иоанн Богослов, вводя новое для Св. Писания понятие Логос, LogoV: Слово – тем самым связывает библейское учение о Боге с высшими достижениями греческой философии, которые сконцентрированы в гераклитовском и стоическом понятии ЛОГОС. Не случайно Иоанн последние годы своей проповеди провел в городе ЭФЕС, где за 600 лет до него создавал свое учение о ЛОГОСЕ Гераклит Эфесский. Идея Логоса есть представление о мире как о гармонично согласованном, разумном целом. Внутри этого целого, по словам Гераклита, “все течет” (ср. у Иоанна: “в Нем была жизнь”), “нельзя дважды войти в одну и ту же реку”, ибо в каждый момент это уже другая река. Вещи и даже субстанции вещей переходят, перетекают друг в друга, но во всем этом есть нечто неизменное:
Понятие ЛОГОСА, отодвинутое на второй план у Платона и Аристотеля (которые при этом детально проработали вопрос о соотношении мира идей и форм с миром вещей), возрождается у стоиков, сыгравших большую роль в подготовке греко-римского мира к принятию христианства. Стоики описывают ЛОГОС как эфирно-огненную, тонкоматериальную душу космоса, как совокупность формообразующих потенций и сил, которые они называли “семенными логосами”, от которых “зачинаются вещи”. Именно эллинскому гению мы обязаны представлением о том, что мир, бытие, вещи имеют свой внутренний закон, порядок, Логос. Но только Иоанн Богослов поднимает понятие ЛОГОСА на предельную высоту, отождествляя Его с Сыном Божиим, с Божественным Светом, с видимым образом невидимого Бога; Бог, таким образом, тоже имеет Свой ЛОГОС, или Сам Логос имеет Божественный статус. В этом представлении о внутренней разумности, закономерности бытия лежит основной пафос и предпосылка классической европейской философии, а также современной науки.
Поскольку для исхождения Божественной природы вовне, для зримого самовыражения невидимого Бога установлено паламитское понятие: Энергия, то Логос можно понимать как ту же Энергию под аспектом формы, структуры, внутренней организации. В этом аспекте Божественная Энергия есть также Божественная Мысль и Божественное Слово, а мир “окрест Божества”, мир Божественных Энергий, Царство Божие есть мир несотворенных, предвечных Божественных Идей, Царство Логоса, царство разума и смысла. В более узком смысле, в отличие от логосного аспекта понятие Энергии выражает динамический, действующий, волевой аспект того же Божественного Самовыражения и Самоисхождения. Третий же аспект Энергии: онтологический, сущностный, субстанциональный, природный.
12. Сначала надо смолоть зерно.
В абхазском языке понятия Логоса нет, но есть те корни, из которых это понятие могло вырасти. Близкими по звучанию являются (А)ЛАГА(Р)А) или (А)ЛАГА(М)А): начало; (А)ЛАГА(РА): молоть зерно. Можно предположить существование более древней, адамитской формы АЛАГААН: начало, буквально свет (АЛА) рая (ГАН) Божьего (АН). Ключевым фактом, однако, служит общность корней АЖЪА: слово и АЖЪЛА: семя (род, семья, потомство), откуда АЖЪЛАР: народ. Сравнением произнесенного слова с посеянным семенем проникнуты евангельские притчи Иисуса, в абхазском же эти понятия просто совпадают! Как могло возникнуть такое совпадение? Не есть ли это языковая проекция адамитсткого таинства, в котором сотворение человека сопровождалось не только символическими действиями, но и обязательными сакральными словами. Так и в христианстве таинство нового рождения (крещение) содержит два обязательных компонента: погружение в воду (или окропление водой) и произнесение слов: “крещается во имя Отца и Сына и Святого Духа”. Такое истолкование подкрепляется другими значениями АЖЪ, а именно АЖЪЫТЪ: ветхий, очень древний и АЖЪЮАН: небо – букв. “слова Бога (АН)” или “семена Бога”. Формант Ю означает “внутри”, ср. АЮ: помещение, емкость, дом, древнее название дольмена; УАЮ: человек, но УА – тоже “человек”, м. б. УА: просто человек “из племени адама”, УАЮ: человек из дольмена, прошедший таинство, адамит. В связи с этим АЖЪЮАН может иметь смысл: слова (семена) Бога, идущие внутрь (человека). Несколько неожиданным может показаться АЖЪ: корова, но и эта ассоциация приобретает глубокий смысл, если сакральные, Божественные слова были записаны на коже (корова = кожа, обычная параллель во многих языках). Сравним АЖЪЮАН с очень древним ШХАКИМ: небеса (вместо обычного ШАМАИМ), где возникают ассоциации с ШКУЛ: ум, учиться; с ШКИНА: Дух Божий, Слава Божия; но также с ША: ягненок, т.е. снова “кожа”, или, м.б. жертвоприношение “небесам”. Если вспомнить, что “орошение земли” (Быт. 2:6), которое мы интерпретировали как “одухотворение, обучение” племени адама, тоже ШКА, то содержание понятий евр. ШХАКИМ и абх. АЖЪЮАН становится очень близким. Само ШАМАИМ можно понять и как “имена”, от ШЕМ, mc. Священный характер написанного слова выражен в словах АН?АРА: наносить письмена – здесь сохранено имя Бога АН; АЮЮРА: писать – м. б. связано с понятиями “человек” и “дольмен”, т. е. с таинством адамитской инициации.
Если АН?АРА:наносить письмена – букв. “Бог учит”, А?АРА: учиться; то АХУЦРА: думать – связано с АХЫ: голова и ЦЫРА: зерно, близкое по смыслу к АЖЪ: семя, слово; т.е. АХУЦРА: “слово в голове!” Кстати, не отсюда ли рус. “Без ЦАРЯ в голове”, т.е. глупый, не имеющий мыслей; такие искаженные заимствования могли возникать при интенсивных связях Руси с “обезами” (абхазами) в период Абхазского Царства VII-XII в.в. Глубокое, изначальное представление о том, что мысль исходит из центра, середины человеческого существа, из сердца, выражено в АГУ)АКЫ: мысль – букв. “то, что в сердце (ГУ)”, а также в СГУЫ И)ОУП: я думаю об этом – букв. “лежит в сердце”. Сравним это с библейскими выражениями: “от избытка сердца говорят уста”; “из сердца доброго выходят помышления добрые, а из сердца злого – помышления злые”; “сложила слова эти в сердце своем” и т.п.
13. Логос – единый корень религии и науки.
В связи с понятием Логоса и вопросом о происхождении науки, отметим замечательное открытие, принадлежащее Т.П. Шакрыл, которая установила, что в абхазском языке сохранилась особая грамматическая форма, применяемая исключительно для выражения универсальных закономерностей. В других современных языках такая форма отсутствует, но установлено ее наличие в древнегреческом. Когда мы констатируем единичный факт: “на востоке восходит Солнце” или утверждаем неизменный закон природы: “Солнце восходит на востоке”, то употребляем одну и ту же форму глагола: “восходит”. Коренное различие смыслов устанавливается с помощью контекста, интонации или вспомогательных слов. Можно сказать, что естественному, ненаучному языку идея объективной закономерности чужда или, точнее, незнакома. Между тем в абхазском языке имеется особая глагольная связка АУП, которая употребляется только для выражения закономерных событий; соответствующая ей отрицательная связка АКУМ. Таким образом, фундаментальная предпосылка научного и философского мышления заложена в грамматическом строе абхазского языка и, по нашему убеждению, восходит к языку адамитскому.
Мы имеем все основания утверждать, что идея объективной закономерности так же не могла возникнуть естественным путем, как не могла сама собой возникнуть идея небесного Бога-Творца: обе идеи могли быть сообщены древнему человеку только путем особого откровения. Первой наукой в древности была, безусловно, астрономия (точнее, астрология) и ее создателем традиционно считается грч. ГЕРМЕС = егип. ТОТ = библ. ЕНОХ. Именно он мог запечатлеть научный (или протонаучный) стиль мышления в грамматическом строе адамитского языка; этот особый языковой пласт доныне сохранился в абхазском. О древнейшем развитии астрономии на территории Абхазии свидетельствует культура кромлехов, неразрывно связанная с дольменной культурой. Установлено, что кромлехи (самый знаменитый из них – Стоунхендж в южной Англии) служили одновременно календарями, обсерваториями и жертвенниками, связанными с культом умерших. Однако исследование абхазских кромлехов находится лишь в самой начальной стадии; на этом пути исследователей, возможно, ожидают самые интересные и неожиданные открытия.
Здесь можно высказать мысль о двух аспектах адамитского откровения: персоналистическом и объективном. Семитские народы оказались наиболее восприимчивы к откровению Бога как Личности и, соответственно, к личностному восприятию человека и мира; индоевропейцы, особенно греки, стали преимущественными носителями второго аспекта – идеи Логоса, идеи Космоса, подчиненного строгим, неизменным, объективным законам, установленным Тем же Творцом. Но первоначально эти два аспекта откровения не отделялись друг от друга: известно во всяком случае, что шумерские и египетские жрецы еще совмещали религиозное и научное восприятие мира. В наши дни осознание единого корня религии и науки необходимо для преодоления их трагического антагонизма. Это осознание необходимо также для разрешения глубоких противоречий между индоевропейской (арийской) и семитической (еврейской и исламской) духовностью.
14. Выковать человека.
Вернемся к вопросу о Боге невидимом и Боге видимом. Для Адама именем Всевышнего невидимого Бога было Ан; как же называл Адам Того, Кто стоял перед ним, Божественного Человека, с Которым он беседовал в Эдеме? Абхазская мифология сохранила и это имя: ШЬАШЪЫ – Он живет на небе и служит непосредственным “представителем”, зримым явлением Всевышнего АНЦЪА. К ШЬАШЪЫ, от Которого “исходят золотые лучи”, абхазский народ обращается с молитвой: “Да не потеряем свет, исходящий от Тебя. Да простится нам наше незнание”. В народных представлениях Он стал прежде всего “кузнечным богом”: именно Его “долями”, или, точнее, долями “небесной кузни” являются железные части символической священной кузни, которая и сейчас стоит во многих абхазских дворах. Кузнечный мотив находит дальний отзвук и в новозаветной метафоре, в описании прославленного человека Иисуса, открывшегося Иоанну: “ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи” (Откр. 1:15); халколиван – название ливанской меди; печь – образ кузни. Идея творения в древнейшей религии была выражена в образе Бога как Небесного Кузнеца: Всевышний не только Своими руками делает человека, но и материал, небесное железо, из которого Он выковывает его оружие, а иногда и части его тела – сотворен Им же. Впоследствии этот образ воспроизводится в библейском рассказе о сотворении человека из “праха земного”, что в древности понималось буквально как “глина”. Именно факт своей сотворенности Богом дает человеку отнологическое право спорить со Своим Создателем: “Объяви мне, за что Ты со мною борешься?… Твои руки трудились надо мною, и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня? Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотию одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?” (Иов.10:2-12).
Образ сотворения человека Небесным Кузнецом находит свое выражение в абхазском языке. АЖЬИ: кузнец; АЖЬИРА: кузня; АЖЬЫХ?Ъ: раскаленная железная палка и т.п. Но в то же время, абх. АЖЬЫ: плоть, мясо; так, моление о благополучных родах называется АЖЬАЩАРА, где второй корень АЩАРА: ткать. Таким образом выясняется, что в древности понятие железо-плоть-кузнец выражались одним словом. Отголосок древнего почитания ШЬАШЪЫ как Небесного Кузнеца содержится, возможно, в названиях первого месяца года. В абхазском он называется “месяц ШЬАШЪЫ”; если удастся доказать, что индоевропейское ЙАНУАР восходит к имени нартского кузнеца АЙНАР, то окажется, что культ ШЬАШЪЫ совпадает с культом кузнеца АЙНАР.