Тайное становится явным

Казанцев Кирилл

Чиновник безостановочно мычал. Смысл слов он понимал, но от этого становилось еще страшнее.

— А справедливость должна восторжествовать хотя бы частично! — невозмутимо вещал голос. — Мы можем вас убить, свести с ума, причем необязательно сейчас, а в любое свободное для нас время! Поскольку нам известно ваше место работы, ваши адреса, координаты членов вашего семейства, известны все места, где вы можете оказаться, в том числе не исключаем, что это может быть тюрьма…

Голос наезжал, казалось, что обрастал объемом, громкостью. Он был везде — как Господь Бог!

— Но однажды вы сильно оплошали, Виктор Карлович, и этот случай мы не можем оставить без внимания

и последствий. Случай трехмесячной давности на улице Автогенной. Вы пожадничали, и это вас сгубило. Вы украли деньги на замену изношенных кабелей и трансформаторных подстанций — и это при том, что траншеи уже начинали рыть. Потом, разумеется, бросили. В результате аварии на несколько часов оказался обесточен целый квартал, в том числе районная хирургическая больница, где, вследствие недофинансирования, не работал резервный источник питания. Он износился до предела (и это тоже ваша заслуга, заявку на новый агрегат вы отправили обратно с резолюцией «и старый еще поработает»). И во время сложной операции умер пациент. Мальчик семнадцати лет, со сложной травмой позвоночника. Вам выставляли претензии, но вы выкрутились. А вот с нами у вас такой номер не пройдет. Вы будете рыть эту злосчастную канаву, Виктор Карлович… — Голос звенел в ушах, вгрызался в мозг, он мотал головой, чтобы избавиться от его липучести. — Вы будете рыть ее собственными руками, штыковой и совковой лопатами. С девяти утра до шести вечера, от брошенного участка на улице Старыгина до трансформаторной будки у дома номер 19. За вами будут очень пристально следить. Если вы станете бездельничать, или отдыхать более пяти минут, или вдруг вам захочется обеденного перерыва, или что-нибудь еще, то считайте, что жизнь ваша кончена. Вас не убьют, но… Лучше бы убили, Виктор Карлович. Вы в курсе, как мы умеем калечить жизни и сводить с ума — вы пользуетесь Интернетом. И положение на это не влияет. Это угроза, Виктор Павлович, — прямая и явная угроза, не забывайте. Неважно, где вы очнетесь, но в девять утра вы должны быть на рабочем месте на улице Старыгина и в поте лица трудиться. Инструментом вас обеспечат. Потом вернете украденные деньги и сделаете так, чтобы замена коммуникаций продолжалась. И радуйтесь — в отличие от прочих, вы легко отделались…

Наутро взорам бродячих собак и редких прохожих на улице, застроенной ветхими двухэтажными зданиями, предстало презабавное зрелище. Бледный человек в помятом, немного испачканном дорогом костюме рыл канаву вдоль тротуара. Выходило неумело, но он старался, сильно потел, временами косился по сторонам. Долбил слежавшуюся землю штыковой лопатой, резал грунт, затем брался за совковую, вычерпывал. Если мимо кто-то проходил, он утыкался глазами в землю, покрывался румянцем. Работал, закусив губу. Судя по всему, он не мерз — физический труд не только облагораживает, но и согревает.

Люди проходили мимо, шептались, кто-то покручивал пальцем у виска. Остановился пожилой мужчина с палочкой, поинтересовался, что он делает. Копатель не ответил, повернулся спиной. Прибежали школьники, прогуливающие занятия, похихикали, поснимали на телефоны и смылись, когда мужчина на них шикнул. Ближе к полудню людей в означенном квадрате стало больше — зеваки с любопытством таращились на происходящее, строили версии. Как они пропустили эту новость: узбекских землекопов сменили люди с европейскими лицами, в дорогих костюмах?

— Скоро у нас будет новое электричество! — смеялся какой-то сумасшедший. — Скоро у нас будет новое электричество!

— Блин! — прозрел какой-то парень. — Мне кажется, я знаю этого дядечку… Да ну, не может быть, видимо, просто

похож…

В районе обеда рядом с местом производства работ затормозил патрульный «УАЗ», вышли люди в форме и настойчиво поинтересовались, что здесь происходит и кто распорядился. Мужчина что-то буркнул, тогда один из полицейских схватил его за локоть, он в гневе вырвался, сунул ему под нос служебное удостоверение. Тот прочитал, и челюсть у служителя правопорядка громко клацнула. Мужчина буркнул, что так надо, не их собачье дело, и продолжал работать. Изумленная полиция уехала.

Через час у начинающей обретать контуры канавы остановился другой (но очень похожий) «УАЗ», высыпали люди «неробкого» звания и принялись увещевать землекопа.

— Виктор Карлович, какого черта происходит? — пытался добиться ясности человек с погонами майора. — Вы пропали вчера после обеда, коллеги в панике, супруга тоже в панике, она не спала всю ночь и глотала валидол. Что случилось? Что вы делаете? Бросьте эту гадость!

— Да какое ваше дело, черт возьми?! — взвился Рихтер. — Если делаю, значит, так надо! Отстаньте от меня, не подходите ко мне! Спортом я занимаюсь, неужели не ясно?

Полицейское начальство долго чесало ученые лбы и шепталось. Кто-то предложил вызвать машину с красной полосой, но сошлись во мнении, что вроде рано, не производит Виктор Карлович впечатления умалишенного — разве вот только его занятие… Может, заставил кто? Может, у него бомба под мышкой и лучше, на всякий случай, держаться от него подальше?

Еще через час рядом с мужчиной, стоящим по пояс в канаве и вычерпывающим из нее землю, затормозил белоснежный джип, и выгрузилась целая комиссия хорошо одетых людей.

— Уже окапываетесь, Виктор Карлович? — шутливо осведомился единственный на всю компанию молодой человек в костюме от Версаче и кожаной куртке от неизвестного производителя. Шутка была удачной, но последней. Приземистая дама отчаянно за сорок врезала молодому человеку локтем в бок, и тот поперхнулся.

— Виктор Карлович, вы сошли с ума? — не очень тактично осведомилась дама. — Что все это значит? Садитесь в машину, мы отвезем вас на работу. Или домой, если хотите.

— Да не сошел я с ума, Галина Юрьевна! — вспылил чиновник и сделался красным. — Отвяжитесь все от меня, какое вам дело, чем я тут занимаюсь?!

— Черт, неужели из всех присутствующих только я один догадался, что здесь происходит? — как бы невзначай пробормотал молодой человек и немного побледнел. Остальные покосились на него и тоже начали бледнеть. Потом вернулись в машину и уехали.

В районе пяти часов пополудни у канавы, едва не обвалив ее передними колесами, остановилась желтая японская машинка, из нее вышла кудрявая розовощекая леди в светлой куртке с меховым воротником и, заламывая руки, устремилась к изможденному работнику. Тот уже был вымотан до предела, руки отнимались, жирный пот заливал глаза, но он работал — трудиться оставалось час.

— Витенька! — заголосила леди и растерянно остановилась — так не хотелось оказаться в жидкой грязи нарядными сапожками. — Представляешь, эти сволочи мне только недавно сообщили, где ты находишься! Боялись, видите ли, не знали, как сказать. Словно ты умер! Витенька, иди ко мне, вылезай оттуда! Ты чего там застрял в этой яме? Ну же, Витенька!

— Уйди, дура… — цедил сквозь зубы чиновник, с ожесточением вгрызаясь в промерзшую землю. — Уйди, богом заклинаю, не позорь меня…

— Не позорить тебя?! Да ты нас всех уже опозорил, ты что творишь-то, урод?! А ну брось эту железку, не смеши людей! Ты даже на даче лопату никогда не берешь, таджиков заставляешь!