Тайное становится явным
Шрифт:
— Предлагаешь нас всех посадить за решетку, выбивать показания, пичкать химией, мучить на детекторе лжи, пока кто-нибудь не признается? — усмехнулся Вестовой. — Да я первый признаюсь, потому что боли не люблю! И пошло оно все к чертовой матери…
— И не доказано, кстати, что сообщник среди нас, — пробормотал Рехтин. — Простите, Игорь Валентинович, но это могут быть лишь ваши досужие вымыслы… А также… — он собрался было с духом, но не решился. Это было бы уже чересчур.
«А также этим сообщником можете оказаться ВЫ, — мысленно закончил предложение Неделин. Ну, что ж, и такая версия имеет право на существование».
— …А я решительно возражаю против подобных
— И не я, — поспешил откреститься Вестовой.
— И уж точно не я, — облизал пересохшие губы Мартынов.
«Детский сад», — подумал Неделин.
— Мы должны его выявить… — заторможенно прошептал Рехтин и, стряхнув оцепенение, покосился на коллег. — Что вы сейчас говорили?
«Уж теперь-то ты, «кротушка», затаишься, — думал Неделин, пожирая глазами своих ребят. — Прекратятся ваши деструктивные акции, что для дела — не здорово, а для государственной безопасности — самое то. Преступления останутся нераскрытыми, оставив позорное пятно на «конторе». Переживем, и на «конторских» работников бывает проруха. В 91-м вон целую империю профукали, и ничего — никого не расстреляли».
Однако «компетентный» голос подсказывал Игорю Валентиновичу, что это еще не конец…
Двое патрульных в форме, с рациями, дубинками, в бушлатах и утепленных шапках спустились с переходного моста на платформу у здания вокзала пригородных сообщений, и оживление на платформе стало стихать. Уже темнело, граждане поджидали электричку. Вокруг бурлила железнодорожная жизнь. По путям сновали маневровые локомотивы, работали путейцы, из полумрака в сотне метров вырисовывалось освещенное огнями помпезное здание главного вокзала. Теснились молодые люди, сдавленно хихикали в их рядах не очень-то интеллигентные девушки, сыпали матерками. При виде приближающейся полиции молодежь примолкла, лишь один отчаянный басисто выдал:
— Привет, командиры, как дела?
Тот, что был повыше и посолиднее, сомкнул кустистые брови, подался выяснять отношения, но второй потянул его за рукав:
— Да ладно, Вован, не докапывайся, чего ты с них возьмешь? Голь перекатная, пэтэушники домой едут.
Патрульные двинулись дальше. Граждане на платформе отворачивались, самые стойкие выдерживали взгляды, делая мучные лица, а когда «опасность» миновала, морщились и облегченно переводили дыхание. Подошла из депо электричка, народ, основательно промерзший в ожидании, начал загружаться. В последний вагон пожилая женщина пыталась загрузить тяжелую тележку, но рекордсменкой по поднятию тяжестей она определенно не была, женщина кряхтела от тяжести. Патрульные проследовали мимо, наблюдая за ее мучениями. На помощь пенсионерке пришла такая же женщина, но без ноши. Вдвоем они насилу взгромоздили тележку в тамбур, и буквально тут же двери сомкнулись. Пригородный поезд потащился по маршруту.
Платформа закончилась. С «правопорядком» в зоне ответственности был полный порядок. Патрульные перебрались через пути на соседнюю платформу — здесь стояли киоски и народу было больше: выгружались пассажиры прибывшего скорого поезда из Владивостока. Полицейский, который был пониже, внезапно сунул в рот два пальца и молодецки свистнул. В тот же миг с платформы сорвалась пара бомжей в живописном разнокалиберном одеянии и торопливо заковыляла прочь, ежесекундно озираясь.
— Смотри, Вован, оборзели вконец, — посетовал полицейский. — Хоть дустом трави — лезут, как тараканы. Не сидится им в своих котельных и теплотрассах.
— Да ну их
Нескладная женщина с толстым слоем «штукатурки» на лице, в легкой курточке и сапогах, назойливо напоминающих кирзовые, досадливо всплеснула руками и засеменила к патрульным. Спрятаться за спиной у широкоплечего мужика, приобретающего что-то в киоске, не удалось. Полицейские были наблюдательны.
— Вот она, наша модель, — зловеще прогудел Вован.
— Танка? — хихикнул Борис.
— Работаем, гражданка? — строго вопросил Вован. — Разлагаем моральные устои нашего общества? А что у нас с сертификатом качества, акцизной маркой?
— Мужики, да это же я, — заблеяла барышня. — Ослепли, что ли? Кончайте прикалываться…
— Видим, что это вы, Екатерина Павловна, — сменил тон Вован. — Шалава вы наша привокзальная. Все трудитесь и трудитесь, не покладая… чего ты там не покладаешь, Катька? Кстати, этот макияж тебе так к лицу.
— Слушайте, парни, я пойду, а? — взмолилась проститутка. — Ну, ей-богу, некогда мне тут с вами. Спешу. В другой раз поболтаем, хорошо?
— А не развести ли нам Екатерину на свидание? — задумчиво вымолвил Борис. — Вроде и время рабочее скрасим, и «защита» при себе. Ты в кредит даешь?
— Опять в подъезде? — поморщился Вован.
— Нет, в парадном, — хихикнул коллега.
— Да где оно тут, это парадное… Далече топать, блин.
— Ну, парни, я пойду, а? — жалобно канючила проститутка. — Ну, будьте людьми, спешу же…
— Ладно, живи, Екатерина Павловна, процветай и размножайся, — великодушно соизволил сержант. — Только глаза не мозоль тут порядочным людям, а то сделаем оргвыводы и из комсомола исключим. И приведи себя в порядок, чего ты такая неопрятная? Смотреть на тебя, ей-богу, тошно. К стилисту сходи в салон красоты, гардероб поменяй на новую коллекцию, стрижку там интимную сваргань… И чего от тебя так чесноком разит? А вдруг вампира подцепишь, каково ему с тобой будет?
Патрульные хихикали, проститутка торопливо удалялась, а работники при исполнении двигались дальше. Закончилась и эта платформа, прибывший поезд остался позади, протащились опоры переходного моста. Рельсы, стрелки, чуть вдали — технические приземистые строения.
— Пойдем обратно? — предложил Борис.
— Ща, погоди, естественную надобность отправлю. — Вован пристроился у края платформы, задрал бушлат и расстегнул штаны.
— Эй, м-мужики, я тут м-маленько заплутал… — послышался пьяный голос, и на платформу с рельсовых путей взгромоздился мужчина в кепке и расстегнутом дорогостоящем пальто, из-под которого выглядывал приличный костюм. Его изрядно шатало. — С п-поезда я, т-товарищи командиры… выпили тут с т-товарищем в купе, п-покурить вышли… и вот д-даже не знаю, блин, куда т-товарищ подевался… М-мужики… — он с трудом выговаривал слова, — а город-то здесь какой? Где я, мужики?
— А это что за гусь хрустальный? — изумился Борис.
Вован, чертыхаясь, застегивал штаны. Покосился по сторонам — людей в округе не было. Освещенные территории остались позади.
— Вы откуда, гражданин? — спросил он. — Куда направляетесь?
— Дык, из Тобольска я… — пролепетал мужчина. — В Красноярск еду… в эту самую… как ее… в к-командировку… Это К-красноярск?..
— Ну, примерно, — хмыкнул Вован, переглянувшись с напарником. Тот тоже сделал заинтересованное лицо. А гражданина изрядно развезло. Похоже, он и в самом деле не представлял, как оказался на этих путях, — пить надо меньше.