Тайное становится явным
Шрифт:
— Поднимайся, Евгеньич… — просипел Ломов. — И пушку свою поднимай… Похоже, этот хмыреныш решил нас крупно поиметь… Ну, ничего, мы его догоним…
Израненные, истекающие кровью, содрогаясь и крича от каждого неловкого движения, они пробились через лес и вышли на опушку перед озером. Оставалась ерунда — за относительно ровным участком, заваленным камнями, пролегала дорога, чернели контуры машин, а еще дальше виднелась взволнованная гладь Чумаринского озера. Кто-то ковылял через пустырь к машинам, припадая на подвернутую ногу. Присмотревшись, мужчины разглядели Шубина! Банкир торопился уйти, неловко махал руками, в которых почему-то не было ружья, постоянно озирался, падал. Узрев товарищей, закричал от страха, припустил со всей прыти. Те выстрелили в него одновременно, но промазали. Банкир споткнулся, упав, яростно задвигал всеми конечностями, словно паук, поднялся и побежал к своему «Роверу».
— Мужики, вы что творите?! — принесли порывы ветра. — Вы что, белены объелись?!
— А хрена ты в нас стрелял?! — провопил Ломов.
— Я не стрелял! Это вы в меня стреляете!
— Так мы и поверили… — Атаманский сделал шаг вперед, оступился, рухнул на колени и завыл, зажимая кровоточащую рану. Патронов в ружье уже не оставалось, Ломов рвал скользящее цевье, со злостью смотрел, как банкир подбегает к машине, уже тянется к дверной ручке. И вдруг он на что-то наступил — оглушительный рев огласил сумрачное пространство! Шубин повалился на спину, извивался, вертелся юлой, пытался что-то стащить со своей ноги и орал так, словно ему без наркоза отрезали голову!
— Пошли, Евгеньич… — прокряхтел Ломов, хватая подельника за шиворот. — Посмотрим, во что он там влез.
Почему он, «безногий», должен тащить этого обормота? Подумаешь, плечо прострелили, неженка какой, ноги же целые! Они проковыляли метра три, после чего гаишник опять оступился и с воем покатился в канаву. Ломов дернулся за ним и пожалел… От жуткой боли окончательно сгустились потемки, ноги подвернулись, и он повалился в ту же канаву. Они возились, мешая друг дружке, ругались, не могли выбраться. Было слышно, как поскрипывала глина у кого-то под ногами, подходили люди, но видны лишь были тусклые пятна. Жалобно выл Атаманский, а Ломов скрипел зубами — когда же он наконец заткнется?
— Вот видишь, дорогая, сработало наше новейшее устройство пятого поколения для ловли крупного зверья. А ты говорила, что не сработает, — доносился насмешливый мужской голос.
— Ты про банкира, что ли? — говорила женщина. — Тоже мне новейшее устройство — ржавый медвежий капкан. Просто повезло, что наступил именно на него…
Ломов терял сознание, из последних сил пытался сосредоточиться, тянулся к ружью, но оно куда-то уплыло, да и все равно в нем нет патронов.
— За работу, дорогая, вяжем их. Нам еще передвигать эти предметы на расстояние.
— А дождаться, пока предметы сами одолеют расстояние, мы, конечно же, не могли, — в голосе женщины чувствовались усталость и ирония.
— Ну, так уж вышло, извини…
Ломов чувствовал, как его переворачивают на спину, вяжут — он не мог сопротивляться, задыхался, выплевывал глину, забившую рот. Потом эти «паранормальные явления» долго возились с Атаманским.
— Вот гад! — воскликнула женщина. Послышался хлесткий звук затрещины. — Никита, эта тварь меня за руку укусила!
— Дай-ка посмотрю… Ну, все, дорогая, плохи твои дела. Укусы гаишников — это серьезно. Не поставишь прививку — будешь всю жизнь рычать на проезжающие автомобили.
Трое мужчин очнулись в утлой плоскодонной лодочке без весел, с проржавевшими уключинами. Лежали, скрюченные, на дне, между банками, стонали, задыхаясь от боли и пронзительных тухлых ароматов. Они по-прежнему были связаны, а ногу посиневшего от страданий банкира украшал мощный медвежий капкан. Рты у всех присутствующих были заткнуты грязными кляпами — и не просто заткнуты, а кляпы были основательно вбиты в глотки. Через пробоину в днище лодки медленно поступала вода. Лодка покачивалась у самого берега, ее держала бренчащая цепь. У кромки воды стояли двое — размазанные по пространству, в масках.
— К сожалению, мы испытываем недостаток времени и не будем смаковать деяния троих господ, которые в лодке и, по счастью, без собаки, — доносился сквозь порывы ветра ровный мужской голос. — Первый — заместитель начальника областного ГИБДД господин Атаманский, второй — начальник городского отдела ОБЭП Ломов, третий — председатель правления банка «Мегатраст» господин Шубин. Казалось бы, что может быть общего у этих людей, трудящихся в разных областях? А общее между ними то, что они БАНДА. Вернее, руководство жестокой и циничной банды, запустившей свои щупальца во многие сферы нашей жизни. Взятки, воровство, убийства неугодных, неприкрытые грабежи и мошенничества, а далее черное обналичивание или отмывание незаконно нажитых средств через банковские структуры. Любимые развлечения господина Ломова — шантаж и давление на коммерсантов, отказывающихся платить дань с доходов. На совести Ломова убийство предпринимателя Верестова, собравшегося сдать банду Федеральной службе безопасности. Вина господина Ломова была доказана частным детективом по фамилии Филькин, который был найден мертвым на городской свалке. К сожалению, Иван Назарович, компрометирующие вас материалы сохранились, хотя вы и предприняли усилия к тому, чтобы их ликвидировать. Так называемая «Филькина грамота», являющаяся доказательством в суде, скоро появится во многих источниках, игнорировать ее власти не смогут. В содружестве с господином Атаманским вы занимались изготовлением фальшивых документов, в частности сбывали липовые удостоверения сотрудников МВД, СК РФ и, чего уж греха таить, областного УФСБ. Махинации с номерными знаками, с водительскими удостоверениями, крышевание банды, занимающейся автоугонами… Впрочем, сомневаюсь, что речь идет о крышевании, если вы изымали до шестидесяти процентов выручки угонщиков. Скорее вы руководили воришками. Дорогие транспортные средства переправлялись в соседние области, где над ними работали «специалисты», прочие же разбирались на запчасти. Месяц назад костоломы по вашему приказу замучили до смерти бизнесмена Савельева, пытаясь выбить из него деньги, и только после смерти выяснилось, что активы Савельева — сплошные долги. О взятках и прочих приятных вещах даже говорить не приходится — всем троим нужно срочно давать медали «За вклад в коррупцию». Борис Борисович Шубин — большой специалист по претворению в жизнь изящных коррупционных схем. На одну из них, касающуюся ухода от налогообложения посредством пропускания средств через благотворительные фонды, обратил внимание молодой и одаренный сотрудник банка «Мегатраст» Румянцев Сергей. Полагая, что мутит валютно-финансовый отдел, Румянцев обратился со своим открытием к председателю правления банка. На следующий день молодой человек исчез. С концами. Друзья и коллеги в шоке, мама выплакала все слезы… А ведь не всегда вы были таким, Борис Борисович. В детстве мечтали стать инженером, да вот что-то не сложилось… Можно долго говорить о представленных господах. Выбивали признания в даче взятки и крупные откупные за отказ от возбуждения уголовного дела — при этом «подозреваемых» душили сетевыми кабелями и активно использовали целлофановые пакеты — для ускорения подписания явки с повинной. Известны поборы с автоинспекторов — каждый сотрудник ДПС обязан сдать в «кассу» ежемесячно не менее десяти тысяч рублей «на нужды руководства», и почему-то до сих пор эта фигня не всплывает. Странно, почему. Об этом знают ВСЕ. Я думаю, зрителям понятно, с кем мы имеем дело, можно не продолжать. Вы живы, господа, лишь потому, что убивать незаконно, но это не значит…
— Лодка скоро потонет, — хмыкнула женщина.
— Вы правы, коллега, — мужчина помолчал. Люди в лодке практически не слушали, что он говорил — мычали, вертелись, пучили глаза. Они уже наполовину плавали в воде! — А ну, ША! — рявкнул человек в маске, и пленники заткнулись, уставились во все глаза. — Спасибо, — усмехнулся мужчина. — Считайте меня Хароном, перевозящим людские души из мира живых в мир мертвых. Хотя, впрочем, — он махнул рукой, — сами доплывете.
Он отпихнул от себя медленно тонущую лодку, та закачалась на волнах, неторопливо удаляясь от берега.
— Экспертиза установит, из какого оружия были получены ваши ранения, — сказал мужчина. — Так что заранее поздравляем. Вот это аптечка, — он нагнулся и похлопал по пухлому рундучку. — Она останется на берегу. Тут имеется все, чтобы до приезда «Скорой помощи» обработать ваши раны. Поспешите, господа. Вы должны помочь друг другу освободиться, догрести без весел до берега — причем желательно это сделать до того, как лодка утонет. И еще хочу предупредить — на этом озере довольно причудливые подводные течения, и любой плавучий предмет, оказывающийся в воде, имеет привычку заплывать на середину озера. Действуем, действуем, господа, не хлопаем глазами…
Никита стащил с себя маску и вытер ей взмокшее лицо.
— Фу, устал, как альпинист на вершине Кавказа… Еще этот рюкзак к земле тянет…
— А я, значит, полна бодрости и сил… — Ксюша сделала то же самое, пропотевшие волосы свалились с плеч, она улыбалась, но так вымученно, что в этот момент ей бы больше подошла скорбная маска.
Он обнял ее, поцеловал в лоснящийся лоб.
— А ты сядь, отдохни, минутка есть… — и оба, как по команде, повернули головы к озеру. Лодка, основательно просевшая, отдалялась от берега. В ней царила возня — о взаимовыручке речь не шла, каждый выпутывался сам.