Тайной владеет пеон

Михайлов Рафаэль Михайлович

Специальная бригада мусорщиков по нескольку раз в день очищает мясные, мучные, овощные, фруктовые ряды от соломы, огрызков провизии, давленых плодов и, принимаясь за уборку прилегающих улиц, сгоняет с тротуаров торговок национальными лакомствами, ко­торые изготовляются тут же. Разбегающиеся индианки разносят по городу ароматы своих корзин с маисовыми тортильями, наперченными томали, дымящимся кочидо — говядиной, стушенной в овощах, острыми припра­вами, блюдами с поэтическими названиями и обжигаю­щими рот начинками: энчиладас, фиамбре, револькадо...

Один из мусорщиков переехал в провинцию, и на вакантное место претендовали чуть ли не все жители глинобитных домиков окраины. Но директор рынка взял Роба.

— Вас рекомендовал мой большой друг, — сказал он лаконично. — Надеюсь, ни в какую скандальную исто­рию вы меня не впутаете. Я только сочувствую. — По­следнее слово он произнес подчеркнуто. — Не более того.

Роб не мог удержаться от искушения поспорить:

— Сеньор директор, я не буду вас беспокоить. Беда только в том, что сочувствующих они тоже вешают.

Директор молча улыбнулся. Так Роб стал мусорщи­ком.

— Может быть, тебе это дело будет неприятно, — сказал ему Ривера. — Может быть, оно покажется тебе на первых порах мелким. Но на рынке столько людей! И столько департаментов! Завязывай знакомства. При­слушивайся к настроению приезжих. Особенно — из ко­фейной зоны. Приедет Карлос, — и мы найдем тебе бо­лее подходящее место.

— Слушай, товарищ Ривера, — удивился Роб. — По­чему только прислушиваться? Почему нет хорошего плана? Ударить их из кофейной зоны не хуже, чем из банановой.

— Я немного растерялся, — признался Ривера. — Каждый день хожу как по канату. В голове десятки имен, адресов. Связные новые, многое путают. Карлос где-то задержался. Члены Цека выехали на плантации. Работают с пеонами. Здесь появляться не могут. Кое-кто в эмиграции. А самое главное — я получил дурац­кое амплуа — учитель фонетики. Только потому, что бедняга Ривера недурно владеет тремя языками и ра­ботал переводчиком у Гильермо Ториэльо. ^[44]

44

Министр иностранных дел в демократическом правительстве Арбенса

— Перемени роль!

— Поздновато. Да и не могу без товарищей. При­едет Карлос — решит.

Роб легко выпросил себе фруктовые ряды, где вла­дельцы мелких плантаций заключают сделки или сбы­вают свой товар через торговцев.

Сегодня удачный день. Шум разноязычного говора — индианки говорят на своих наречиях, иностранцы на своих, — возгласы продавцов, стук ножей и звон монет, истошные крики попугаев, которых каждая семья за­хватывает для увеселения с собой, не помешали Робу услышать разговор двух владельцев участков.

— Черт знает что такое, — кипятился один. — Аме­риканцы с первого июля сократили закупки нашего кофе. У меня валяется весь урожай. Сорт «Арабика» им, видишь ли, не годится. А у знатоков он под первым номером. Стань на колени, продай себе в убыток — тогда возьмут.

— Да разве это впервые! — со злостью ответил его собеседник. — Я помню их пшеничную операцию. Они навязали нам пшеницу, и за каждое зерно мы платили, как за драгоценный камень. А у нас пшеница лучше травы растет. Как жить?

— Мы заживем после Армаса, — многозначительно отозвался первый.

Робу очень понравились эти слова: «после Армаса»! Уж если в первые месяцы твоего правления, дон Кастильо, земельные собственники хотят тебя сплавить, на кого же тебе надеяться: на разорившихся офицеров, мо­нахов, земельную знать? Не слишком много...

В обеденный перерыв Роб идет в кафе «Гватемала». Солнце жжет сильно. Роб тихо напевает песню своей маленькой приятельницы:

Ждут нас знатные сеньоры. Торопись! О-хо!

Он распахивает дверь кафе и тотчас же ее захлопывает. Никуда не годится: Мигэль. Что ему здесь надо? Зачем он пришел к Росите?

Мигэлю запрещено связываться со своими. Или что-то случилось, или маль­чик просто устал.

Мигэль и впрямь устал. После приема у президента он не успел вернуться домой, как примчался секретарь Кастильо Армаса. Сеньор президент отмечает храбрость своего юного соратника и преподносит ему в знак осо­бого расположения именной пистолет, а также кольцо со своим вензелелем. Секретарь добавил, что президент пожелал сфотографироваться с Хусто, и со стороны юного сеньора было бы любезным принять это пригла­шение.

Мигэль обрадовался подарку: при нем будут оружие и кольцо — лучше пропуска не надо, куда угодно с ними проберешься.

— Передайте сеньору президенту — вещички приго­дятся, — сказал Мигэль и, увидев, как округлились от удивления глаза секретаря, быстро поправился: — Пере­дайте, что эти штучки не заваляются.

Он вконец запутался и решил замолчать.

— Когда Хусто примет приглашение президента?!— улыбнулся секретарь.

— Через неделю, — ответил Мигэль.

— Вы шутите, сеньор, — холодно заметил секре­тарь. — Заставлять сеньора президента ожидать целую неделю?

«Зачем ему понадобилась моя ватрушка? — лихора­дочно соображал Мигэль. — Проверяют? Или для чего другого? »

Полковник пришел на помощь мальчику.

— Хусто просто боится красных, — пояснил он. — Они уже убрали его отца и могут взяться за сына, если снимок появится в газете.

— Понятно, — засмеялся секретарь. — А я было ре­шил, что ослышался. Неделю! Ха-ха… Но снимок при­дется опубликовать. Так желает президент. Если Хусто будет угодно, мы выставим пост у подъезда.

— Нет, — живо возразил Мигэль. — Зачем пост, по­камест я в столице? Будь в провинции, — другая кол­баса.