Тайны древних руин
Шрифт:
—Я дала маме слово и сдержу его.
После этого всякие аргументы, которые я собирался приводить Анне Алексеевне, отпали. Я натолкнулся на неподатливое, ничем непреодолимое препятствие. Бессмысленно было упрашивать Анну Алексеевну. Еще бессмысленнее уговаривать Марину. Я знаю ее характер: чем настойчивее просьба, тем упорнее отказ. Исчерпано все. Резервов у меня никаких. А делать что-то все равно надо. И я на свой страх и риск глухо промолвил:
—Сегодня ночью арестовали Севалина.
—Валеру? — не поняла Маринка.
—Да.
Наступила гнетущая тишина.
—Думаю, что это какая-то ошибка,— пояснил я.— Работала чужая радиостанция рядом с нашим постом. А в это время дежурил Севалин.
—Но чужих людей, если бы они находились рядом с вашим постом, вы бы, наверное, заметили?
—Конечно, заметили бы. Но и это еще не все. Сразу же после выхода чужой радиостанции в эфир вся наша местность была оцеплена войсками. Проверили все.
—И никого не обнаружили,— продолжила мою мысль Анна Алексеевна.
—Да, и никого не обнаружили,— повторил я.
—Так что, выходит, Севалин?
—Вот так подумал и командир, который руководил прочесыванием нашей местности. После этого он Севалина и забрал.
Все это время Маринка молчала. И чем дольше длилось молчание, тем шире становились ее глаза. Казалось, она начинала о чем-то догадываться. Но как допустить невероятное? Как можно допустить, что огромное нетающее озеро Эльгыгытгын образовалось от удара о землю метеорита величиной с километровуго глыбу? История земной цивилизации не помнит таких катастроф. И все-таки это так. Пусть с тех пор прошли тысячи, а может, и миллионы лет. Волнение Маринки заметила и мать.
—Ты что?
—Может, об этой пещере знает еще кто-нибудь?
—Ну и что? — испуганно спросила мать.
—А вдруг там чужая радиостанция?
—И думать не смей! — закричала мать.
—Но, мама, как ты не понимаешь, что это серьезно? Мало того, что, может, напрасно пострадал Севалин, так еще какой-то гад будет продолжать вредительство. Ты это можешь понять?
—Так я и знала, что эти проклятые пещеры до добра не доведут!— уже по-бабьи заголосила Анна Алексеевна.— Коля, ну растолкуй ты ей, пожалуйста, что это не ее дело.
Что ответить напуганной женщине? Она теперь полностью отдавала себе отчет в том, что это слишком серьезно для всех, кто пойдет в пещеру. Вдвойне опасно для Маринки, так как именно она должна быть проводником и, следовательно, впереди всех, кто будет участвовать в прочесывании пещеры. Первый отпор врага, если только он окажется в подземелье, придется по Маринке. Эту суровую необходимость понимали все, в том числе и Анна Алексеевна. И чем больше она осознавала неотвратимость надвигавшейся опасности, тем сильнее протестовало ее сердце. Это было видно по мертвенной бледности, покрывшей ее лицо. Удивительное дело: Маринка, которая больше, чем другие, подвергалась опасности, была относительно спокойной. Но что творилось с Анной Алексеевной, которой непосредственно ничто не угрожало? Она то сядет на стул и тут же встанет, го поспешно застегнет верхнюю пуговицу кофточки и тут же ее расстегнет, как будто что-то ее душило, то передвинет на столе глиняную вазочку и тут же поставит ее на прежнее место. Я нисколько не сомневался, что если бы можно было, она с радостью, не задумываясь, заменила бы Маринку и пошла бы на самое опасное дело, не колеблясь, встретила бы самое смерть. Так готовы поступить многие матери своих детей. Самка воробья, обычно пугливая, превращается в отважную пичужку, готовую на самопожертвование, как только ее птенцу начинает угрожать хищник.
—Коля, ну придумай, пожалуйста, что-нибудь,— умоляла меня Анна Алексеевна, еще на что-то надеясь.
Я смотрел на ее заплаканные глаза, и мне по-человечески становилось жаль этой убитой горем женщины. Неужели для одного человека мало того, что уже свершилось? Неужели беда и впрямь не ходит одна? Если с Маринкой и в самом деле что-нибудь случится, то Анна Алексеевна этого уже не перенесет. Сомневаться в этом уже не приходилось. И я, чтобы хоть как-то смягчить удар надвигавшейся опасности, сказал:
—А мы сделаем так: Маринка расскажет нам, как расположены эти чертовы лазы, и мы без лишних хлопот все проверим.
—Правильно!— обрадовалась Анна Алексеевна.
—Что же тут правильного?— возразила Маринка.— Да их же, как куропаток, могут перехлопать. Свет от фонарей, это же такая мишень, что лучше и не надо. А уйти от преследователей, так и вовсе ничего не стоит: грохот от осыпающихся камней слышен далеко.
—Ты такого страху нагонишь, что лучше и не трогать этих залетных птиц,— ответил я Маринке.
—Оставлять их в покое нельзя. Ловить их нужно. Только делать это надо знающему человеку.
—Ты-то знающий человек?— с иронией и тревогой спросила мать.
—А кто же лучше меня знает эти пещерные ходы?— искренне удивилась Маринка.
—Ну что мне делать с этой неразумной девчонкой?
—По всему видно, отговорить ее нам не удастся,— ответил я Анне Алексеевне.— Но тогда нужно поступить так: я буду идти впереди, прикрывая Маринку. А вообще, может, все это напрасно, зря только страху на себя нагоняем.
—Если бы все это было так,— заметила Анна Алексеевна. Высказанная мною идея прикрытия Маринки, по-видимому, немного успокоила женщину, но выражение тревоги на ее лице все еще оставалось.
—Медлить больше нельзя,— закончил я разговор.— Мы должны подготовиться да и Маринка тоже. Через час я зайду к вам.
Я побежал к себе на пост, оставив женщин в тревожном ожидании. Нужно было сообщить политруку о новых сведениях и попросить у него разрешения на прочесывание пещеры. Первый, кто из наших ребят попался мне на глаза, был Лученок. По моему виду он сразу определил, что где-то что-то произошло и это касается непосредственно нас.