Тайны древних руин
Шрифт:
Оставшаяся часть пещеры была гораздо круче, чем та, которую мы прошли. Поэтому приходилось быть вдвойне внимательным. Но чем выше мы поднимались, тем больше спадало напряжение, а вместе с этим ослабевала и бдительность. Я понимал, что это очень опасно, так как именно в такой ситуации мы можем столкнуться с неожиданностью, которая будет стоить жизни не только нам, но и оставшимся Павлу Петровичу и Михасю. Мысленно я окунулся в холодную воду и стал более внимательным, предельно сдержанным при каждом подходе к Маринке. Она оценила это и один раз, прислушиваясь к тишине, погладила рукой мою щеку и тут же прикрыла ладонью рот. Это означало: «Ты у меня паинька. Так надо вести себя и дальше». Начали появляться едва заметные контуры выступов породы. Так бывает очень ранним утром после темной ночи. До восхода солнца еще далеко, но на фоне
—Нет, чтоб я пропал, если этих гадов не найдем,— это Лев Яковлевич обсуждает ход нашей операции.
—Будет тебе раньше времени говорить,— отвечает осторожный Лефер.
—Гадом меня назовешь, если будет иначе,— убеждает Танчук своего собеседника и швыряет в пещеру мелкие камешки. Они летят мимо нас, гулко ударяются о стены прохода, или понора, как говорят специалисты. Камешки рикошетом ударяются о противоположную стену и, подпрыгивая, уходят в темную бездну. Вместе с ними удаляются, постепенно замирают и звуки.
Пещера пройдена. Мы остановились недалеко от входа, прикрытого кустарником. Непосредственная опасность теперь нам не грозила, и это дало волю моим чувствам. Я порывисто привлек к себе Маринку и прижался к ее губам. Пытаясь протестовать, она легонько захлопала ладошками по моим щекам. Но потом обвила меня руками и сама начала целовать, тихо приговаривая: «Сумасшедший! Горе ты мое луковое. И как только я буду жить с тобой!»
Очнулся я от довольно сильного удара по щеке камнем. Угодил-таки в меня Лев Яковлевич. Вначале мы не собирались вступать в разговоры с Танчуком и Сугако. Но после удара немного протрезвели и подумали, что это швыряние камешками может помешать нашей операции.
—Краснофлотец Танчук!— дан знать ему о своем присутствии.— Прекратите свои забавы!
—Чтоб я пропал, это наш командир!
—Мы идем дальше, а вы будьте внимательнее.
—Командир! Командир! Ну что там?— одолевало любопытство Танчука.
—Пока все спокойно.
Обратный путь мы преодолели быстро.
У радиостанции обстановка была спокойной. Никто из гостей еще не появлялся. Я доложил командиру, что в тылу у нас также спокойно. Теперь все наше внимание было сосредоточено на восточном рукаве пещеры. Было очевидно, что гости не допускали даже мысли, что в глубокой пещере, кроме них, может появиться еще кто-то. Иначе радиостанция не осталась бы без присмотра. Они спокойны и возвращаться будут, не принимая сколько-нибудь серьезных мер предосторожности. Надо прямо сказать, что нам сильно повезло, хотя и неизвестно, чем кончится встреча с ними. При любых обстоятельствах у нас появилось серьезное преимущество. Мы точно знаем, что противник рано или поздно придет прямо к нам. Мы находимся под прямым углом к рукаву, по которому пройдут неизвестные люди и, следовательно, можем не опасаться, что нас преждевременно обнаружат. Это невозможно сделать даже с помощью самых сильных источников света. Последнее обстоятельство едва ли не самое важное, так как у врага почти наверняка имеются фонари, сфокусированные на далекие предметы. Находись мы где-нибудь в прямой части пещерного канала, любая наша попытка захватить врага успеха не имела бы. С помощью мощного фонаря нас обнаружили бы метров за сорок, а то и больше. В этой ситуации не нужно даже отстреливаться. Достаточно разрядить обойму патронов в потолок над нами, и мы могли бы быть заживо похоронены под обвалившейся горной породой.
Оставалось решить последний вопрос. Для успешного исхода операции на нашей стороне должно быть не только позиционное, но и численное превосходство. Нас четверо. А сколько человек на стороне противника? Неизвестно. Перед выходом на задание было принято решение не создавать большого оперативного отряда. Многочисленная группа в условиях пещеры лишается основного— маневренности. Нет сомнений, что такими же соображениями руководствовался и противник. Более того, он побывал в пещере, установил радиосвязь и при этом не обнаружил никаких признаков нашей осведомленности о его действиях. В сложившейся ситуации для поддержания радиосвязи достаточно одного, в крайнем случае двух человек. С проводником— три. Но и нас, строго говоря, только три человека. Маринку принимать в расчет нельзя. Она свое дело сделала. Вовлекать же девушку в опасную схватку, значит подвергать ее неоправданному смертельному риску. И чтобы поставить точки над «i», политрук обратился к Маринке с просьбой привести сюда Сугако, а самой потом уйти на пост к Танчуку. Минут через двадцать Лефер, сопровождаемый Хрусталевой, был возле нас. И как наша проводница не просила оставить ее хотя бы возле радиостанции, Павел Петрович оставался непреклонным. Под конец он смягчился и сказал:
—Мы за тебя в ответе перед твоей матерью. Пожалуйста, пойми это.
Вот теперь, кажется, все в порядке. Один Лефер чего стоит. Ему только попадись в руки, сомнет в дугу за милую душу.
Ждем уже шесть часов, но нет никаких признаков появления чужого человека. На часах политрука одиннадцать вечера. Остается всего лишь час до полуночи. Во время томительного ожидания мы обсудили план задержания диверсантов. Лученок был за то, чтобы сделать внезапный бросок, как только они подойдут к развилке пещеры.
—Даже до того, как мы увидим, сколько их? — спросил политрук.
—Внезапность— наш главный козырь,— пытался убедить Михась.
—Элемент внезапности в этой ситуации, конечно, играет большую роль,— тихо рассуждал Павел Петрович.— Но его надо использовать иначе. Как только гости подойдут к развилке пещеры, мы, все четверо, выбегаем им навстречу и ослепляем их светом от фонарей. Под угрозой пистолетов приказываем им бросить оружие. Чтобы не мешать друг другу, старшина второй статьи Нагорный и краснофлотец Лученок приседают, а мы с краснофлотцем Сугако стоим за их спинами. Стрелять лишь в крайнем случае. Надо взять их живыми.
Без четверти двенадцать послышался неясный шум со стороны восточного рукава пещеры. Мы насторожились и тихо придвинулись вплотную к угловому выступу скалы. Шум постепенно усиливался.
—Приготовить фонари и пистолеты!— тихо предупредил политрук.
Уже отчетливо слышались шаги кованых сапог. Шаги были не одного человека, а по меньшей мере двух. Появились пляшущие тени выступающих скальных глыб. Когда свет усилился, во мне появилось какое-то смешанное чувство крайнего напряжения и восхищения. Напряжение было естественным следствием длительного ожидания, которое вот-вот должно закончиться опасной схваткой с врагом. А восхищение? Раньше я никогда не видел подобной картины. Потолок пещеры, казалось, был украшен люстрами из драгоценных камней. Мигающий свет переливался в диковинных наростах, вспыхивал ослепительными искрами, гас, снова загорался, как загораются капли росы в лучах восходящего солнца. Всего лишь на один миг мелькнула мысль, что все это сказочное богатство когда-то было спрятано в подземелье крымским ханом Менгли Гиреем, что сейчас выйдут из таинственных глубин одалиски и будут пытаться обворожить нас своими восточными песнями и игрой на лютнях. «Наваждение какое-то!»— встряхнул я себя и приготовился к броску. Теперь мощный пучок света бил прямо в противоположный угол. Вот-вот покажется человек, идущий с фонарем.
—Вперед!— тихо скомандовал политрук.
Мы одним прыжком бросились наперерез идущим и загородили им дорогу. Наш бросок был настолько неожиданным, что из рук шедшего впереди человека вывалился фонарь. Сам человек как бы споткнулся, упал на колени и поднял вверх руки. Другой быстро повернулся назад и бросился бежать. Никакие окрики и предупреждения не могли его остановить. Преследовать было не только бесполезно, но и опасно.
—Бить по ногам!— приказал политрук и первый выстрелил в убегавшего человека. Посыпались с потолка камин. Грянуло еще два выстрела. Человек споткнулся, упал и забился в судорогах.
—Нагорный, со мной! Остальным охранять задержанного!— подал новую команду политрук.
Мы побежали, освещая перед собою дорогу. Картина, которую я увидел на месте, потрясла меня. Из бедра раненого хлестала кровь, заливая одежду и разбросанные вокруг камни. Видно было, что вначале человек пытался зажать рану рукой, но потом, слабея, забился в конвульсиях и упал в беспамятство.
—Не повезло нам,— огорченно заметил политрук.— В ногу-то попасть попали, да, к несчастью, пробили и крупный сосуд. Затяни ремнем потуже ногу выше раны и тащи его наверх. Может, удастся спасти.