Тайны и Природа Поэзии
Шрифт:
Осмыслить все тонкости писательского ремесла и изложить их на бумаге я смогла только весной 2003 года, когда, по совету души, приступила к подготовке своих черновых записей об Адаме Адамовиче к печати. И вот как это происходило.
В один из ярких весенних дней в самом начале марта 2003 года я села за стол и, откинувшись на спинку стула, сидела так какое-то время, погрузившись в размышления. Голова была до предела заполнена мыслями, которые настоятельно требовали от меня материализации – воплощения в словах.
Пододвинув к себе дневник, я начала быстро-быстро записывать то, что само лилось на бумагу, едва поспевая пером за стремительным бегом мыслей.
«Как видно, – так начинается эта запись, – уже один процесс подготовки неутомимых внутренних работников к написанию прозой какой -либо крупной вещи, до последней степени изнуряет и истощает ресурсы каждого, вознамерившегося стать писателем. Если же он, игнорируя
Основные законы или азбуку писательского мастерства я постигала самостоятельно, шаг за шагом, учась на собственных и чужих ошибках. Этому в значительной степени способствовали мои многочисленные к концу 90-х годов жизненные, творческие и духовные опыты, многие из которых предстояло осмыслить.
В первой же половине 80-х годов я была очень далека даже от понимания сути собственных поэтических произведений.
Сегодня-то я знаю, что труд писателя наиболее плодотворен при условии слияния духовно зрелых сил души, сердца и ума. Тогда как поэту достаточно участия в творческом процессе одних сил души и сердца: сознание ему заменяет интуиция. Этим Поэзия и отличается от Прозы. И не только отличается, но и возвышается над ней! Не случайно она некогда верховенствовала над искусствами. Исключением является религиозная философия с уклоном в богословие.
Творческий путь поэта, по слову великого Пушкина, рождённого писать стихами, – в моём же сегодняшнем понимании – чтобы созидать себя, окружающую жизнь и наставлять уму-разуму других людей, – состоит не из одного, а из нескольких этапов, которые и ведут его извилистыми, едва различимыми поначалу внутренним оком тропами ввысь. При этом каждый очередной этап начинается и завершается очередным поэтическим произведением, в котором ему даются определённые указания. Но их суть постигается далеко не сразу. Равно как и то, что каждому из этих этапов отводится определённый срок, чаще всего в три года. И если поэт не сбился со своего пути, то есть неуклонно шел в заданном ему душой направлении, – по истечении каждых трех лет обязательно должно рождаться значительное по содержанию поэтическое произведение. По крайней мере, так происходило с пишущей эти строки, на протяжении трёх десятилетий.
Как-то весной 1985 года, спустя несколько месяцев после возвращения из Осло в Москву, оглянувшись мысленно на свою прошедшую жизнь, я с удивлением отчётливо увидела внутренним зрением, о существовании которого и не подозревала ещё тогда, целый ряд аккуратно расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга вех, схожих со столбами.
То, что каждая из этих вех указывала на очередной этап моего творческого пути, открылось годы спустя. Ещё больше времени мне потребовалось на то, чтобы назвать эти вехи по именам. Число их оказалось равно семи: дневниковые записи, лирический этап, исповедальный, научный, философский, религиозно-философский и…этап Божественных откровений. Поскольку же к двум последним этапам мне ещё предстояло перейти в будущем, – они тотчас исчезли из поля зрения, едва мелькнув перед мысленным взором.
Увы, не многие из современных поэтов в состоянии подняться до осмысления наличия этих вех или этапов на их жизненных путях-дорогах. Ещё меньше тех, кто, разглядев их, с терпением в сердце ожидал наступления дня и часа, когда к видениям души и прозрениям сердца начнут присоединяться и выводы зрелого ума.
Многие современные поэты застревают чаще всего на лирическом этапе своего творчества. Происходит это потому, что, как никогда прежде, ускорился темп нашей жизни. Вот почему, вместо того, чтобы шаг за шагом подниматься по духовной лестнице ввысь, многие из них останавливаются на полпути. Опустошая тем самым душу и озлобляя сердце, область же ума наполняя фантомами-мыслями – безобразными на вид миниатюрными созданиями, которые и ответственны за тот образ жизни своего носителя, который ожидает его после тридцати лет.
Поскольку же я только в этом возрасте занялась серьезно поэзией, моё отношение к ней было совсем иным. Я начала писать не с простеньких стихов, типа «Сама садик я садила, сама буду поливать», а… с сонетов! Приведу, в качестве подтверждения истинности этих слов, сонет, написанный в начале 70-х годов в Лондоне (всего сонетов создано больше двадцати пяти).
7
Но вернёмся в Норвегию – к событиям более чем двадцатилетней давности. Неоценимую помощь в постижении тайных пружин творчества оказали мне именно годы жизни в Норвегии, в Осло: моё общение с окружающей природой и беседы с людьми, возраст которых перевалил за семидесятилетнюю отметку.
Сегодня-то я знаю, что только благодаря способности пишущего человека общаться с природой и окружающими его людьми токами души и сердца, без подключения на первых порах каналов поверхностного сознания, схожего с изменчивой и переменчивой погодой, внутри его идёт тщательная подготовительная работа к переходу от одного этапа творчества – к другому. Вот почему каждый раз, когда, как мне представлялось, я была внутренне готова приняться за очерк или повесть об Адаме Адамовиче, садилась за стол и склонялась над чистым листом бумаги, некий строгий голос изнутри властно осаждал мой пыл: «Рано!» И я покорно исполняла его волю. Хотя, вплоть до середины 90-х годов, не задумывалась над вопросом, кому принадлежит этот голос. И ещё один вывод я вынесла из этого периода своей жизни, в Осло: недостаточно написать цельное художественное произведение, в котором органично бы переплелись поэзия с художественной прозой, религиозная философия – с богословием и точной наукой. Необходимо ещё взрастить в себе такие качества, как терпение и усидчивость, скромность и доверие к тому, что сообщает тебе в то или иное время душа – единственная духовная субстанция человека, напрямую связывающая нас с небесами, Богом. Только при условии наличия поддержки и непосредственной помощи писателю или поэту со стороны его духовного двойника – «сокровенного сердца человека», по Апостолу Петру, – он в состоянии дождаться дня и часа, когда выход в свет его произведений будет подготовлен не собственными желаниями, а самим Временем или Промыслом Божиим. Только в этом случае они будут востребованы массовым читателем. И не на день-два, чтобы занять на час-другой праздношатающиеся мысли и чувства своего носителя, ищущие, чем бы развлечь его – подогреть страсти, как в котле бурлящие в нём, – а на многие десятилетия и даже, возможно, столетия вперёд.
Девятнадцать лет пролежал черновой вариант будущей моей повести в ящике письменного стола. И все эти годы я чутко прислушивалась к движениям души, ожидая дня и часа, когда она позволит мне приступить к её окончательной редакции – подготовке к печати. И хотя за это время я несколько раз извлекала свои черновые записи оттуда, – перечитав их, поспешно убирала обратно.
Только в самом начале марта 2003 года, когда рукопись была в очередной раз освобождена из многолетнего заточения, едва приступила к работе над ней, сразу почувствовала, что меня не страшит более плавание в открытом всем ветрам писательском море-океане. Это чувство бесстрашия, созревшее в сокровенных глубинах души к тому времени, сказало мне, что мои внутренние силы, закалившись житейскими ветрами, бурями и ураганами физического и духовного происхождения, подготовлены к встрече с требовательным современным читателем.
8
На протяжении семи десятилетий Советский Союз считался одной из наиболее образованных и читающих стран мира. Поскольку же истинные, от Бога получаемые, знания имеют свойство не распыляться, а накапливаться в сокровенных глубинах людей, отмеченных особой печатью Бога, что бы кто ни говорил сегодня о современном состоянии умов соотечественников, на внутреннем плане бытия мы совсем не такие, какими видимся усечённому уму-разуму западных обывателей, лишённому глубины.
Эти и многие другие выводы, касающиеся современного состояния умов отдельных индивидуумов и целых народов на мировой арене, стали приходить ко мне с весны 2003 года. Когда и открылась суть самого главного, пожалуй, правила, которому должен неукоснительно следовать каждый человек, взявший в руки перо с намерением заявить о себе как о поэте, писателе, философе, религиозном деятеле или богослове. Оно заключается в том, что никогда не следует торопить время и события: всё должно получаться как бы само собой.