Тайны имперской канцелярии
Шрифт:
Через минуту дверь отворилась и, судя по всему, вышла какая-то старуха.
.
– Что это ты, окаянный, гремишь на всю округу, -завопила она, - думаешь, все тебе дозволено, коли барский слуга?
– Замолчи, старуха, - грозно прикрикнул на нее Гаврила, - и позови своего постояльца.
– Зачем он тебе?
– огрызнулась та, - ты ведь приходил недавно.
– Иди, зови, не то сам пойду, - снова пригрозил дворник.
– Ишь ты, окаянный, грозит он мне. Да я тебе как дам вот сейчас, - но на этом словарный запас был исчерпан и она удалилась.
Очевидно, это был обычный ритуал, потому как дворник спокойно дожидался снаружи.
Сани стояли позади его и не подавали ни малейших признаков жизни.
– Уж, не замерз ли?
– тревожился про себя Гаврила, в душе проклиная сварливую хозяйку дома.
Но вот скоро появился нужный ему человек, и дворник, отозвав того в сторону, прошептал:
– Там на санях знам человек. Очень высок и почетен. Надобно уложить в постель и спрятать на время.
Человек спокойно кивнул и предложил свою помощь.
Но Гаврила отверг его предложение, спросив только куда занести.
– Ко мне, - кратко ответил тот, ступая внутрь здания.
Гаврила кивнул и, взяв на плечи тугой увертышь, понес его в дом.
На лестнице он снова повстречал ту же хозяйку.
– Вот, черт рогатый, - сварилась она, - сам приперси, да еще и хламу всякого нанес.
– Замолчи, - прикрикнул снова Гаврила, ступая на первую ступеньку.
"Хоть бы не свалился от тяжести", - подумал про себя граф, сжимая все свое тело воедино.
А Гаврила тем временем, осторожно ступая по лестнице, поднимался вверх.
Взобравшись на второй этаж, он прошел в одну из отчиненных дверей и остановился возле кровати, застланной, как и у него, пошарпанным одеялом.
– Надобно сменить, - сказал он человеку, стоявшему посреди комнаты и тихо опустил обвязку на пол.
Человек недоуменно пожал плечами и произнес:
– Сам знаю, но ты ведь знаешь, какая у меня баба сварливая. Ничего не выпросишь, коли надо.
– Так прогони ее, - не выдержал дворник.
– Не могу, - покачал головой человек, - дом на ей, да еще и имущество кое-какое имеется. Я без нее ничто. Сам ведь знаешь, как тяжело живется сейчас.
– Да- а, - сокрушился Гаврила, но тут же, вспомнив о человеке, замотанном в попону, засуетился, - а, ну, прикрой дверь, чтоб не видно было.
– Да кому?
– удивился тот, - все одно от нее не скроешь. Пусть, лучше сразу знает.
– Ладно, пусть так, поскорее разматывай, а то замерз я лежать-то, - раздался голос откуда-то изнутри.
Дворник еще быстрее заработал руками и вскоре освободил графа от скрывающей его попоны.
– Фу-у, - произнес тот, приподнимаясь с пола, - думал, околею тут, так и не узрев своего старого друга, - и граф повернулся к человеку.
Тот, завидев с детства знакомое ему лицо, всплеснул руками, отчего получился небольшой хлопок, и быстро затораторил:
– Батюшки свет, Иван Алексеевич, пожаловали. Вот это гость. Так чего ж так-то? Случилось что? Али я не прав?
– и он встал с распростертыми руками в стороны.
– Да, случилось, -ответил губернатор, встав с пола и подойдя ближе к именитому в свое время лекарскому проходимцу, как его именовали в более ранние годы, - но это еще ничего не говорит за себя, - продолжил он, указывая рукой на попону.
– Я понимаю, - делая шаг навстречу, ответил знахарь, - и сочувствую.
– Кому, мне?
– удивился граф.
– Не-е, не вам, а ему, - и он указал на Гаврилу.
Все засмеялись. Что-то снова больно кольнуло губернатора под ребра, и он чуть было не присел от боли.
– Вижу вам досталось хорошо, - очень серьезно сказал знахарь, подходя ближе к графу и уже издали осматривая его тело.
– Что видишь?
– спросил Иван Алексеевич.
– Вижу сломанных два ребра в верхней и нижней части, вижу надорванную селезенку и вижу немного поврежденную оболочку печени.
– Это все?- очень серьезно спросил граф.
– Нет, есть еще кое-что. Но об этом позже.
– Хорошо, куда прикажешь лечь?
– Ложиться пока не надо, будем работать стоя, - и он подошел вплотную к графу, - снимайте все до пояса.
Губернатор повиновался и вскоре стоял раздетый.
– Да-а, - печально произнес знахарь, - дела серьезные. Придется недельки две отлежаться у меня.
– А не опасно?
– вместо графа спросил Гаврила, с искренним любопытством наблюдавшим за бывшим лекарем.
– Думаю, нет, - ответил знахарь, - разве, что баба? Так ее можно приструнить немного.
– Как?
– спросили почти одновременно посетители.
– Да, просто. Скажу, силу дьявольскую истребую сейчас на нее. Она этого очень боится, от того и сварливая такая.
– Ну и как, помогает?
– поинтересовался граф, с любопытством осматривая старого друга.
– О, еще как. Бывает, так запугаю, что сидит в темноте и шагу никуда не ступит.
– Так уж, в темноте?
– засомневался Гаврила.
– Ну, свечей немного есть для большего сомнения, а так, почти темно.
– И что, она там не боится?
– Нет, я ей сказал, что в темноте они плохо видят, а свечей боятся, как огня.
Все дружно рассмеялись. В это время дверь в комнату приоткрылась и заглянула уже немолодая женщина.