Тайны имперской канцелярии
Шрифт:
– А выполнит ли он поручение?
– неуверенно спросил граф.
- Еще как, - ответил лекарь, - он ведь теперь учитель и много знает.
- Что, даже писать умеет?
– удивился граф, но зашедший в комнату дворник не дал услышать ответ.
– Вот и все, - произнес он, довольный своим видом, - так уже можно и к даме обратиться. Ладно, пойду, а то вечереет уже. Когда возвернусь, будьте добры, приготовьте чай.
– Непременно, - заверил его Иннокентий, провожая на улицу.
Где-то
– Что-то случилось?
– спросил граф.
– Нет, нет. Это просто остатки того крестьянина догорают внутри.
– Как это?
– снова почему-то испугался губернатор.
– Да, просто. Чужая душа вошла, а его подобрал я. Теперь, она больше не возвернется назад.
– А, как же его семья, дети?
– спросил Иван Алексеевич.
– Ничего, поживет тут до весны, либо у вас. Ознакомится со всем, а затем устроит и семью.
– А что, он их помнит?
– Конечно, и вас, и барина, и всех остальных, кого знал прежде тоже.
– Но, как же тогда он совместит в себе это?
– Очень просто. Ему будет казаться, что они просто давно не виделись и постепенно все само собой отойдет в сторону. Что же касается семьи, то она пока у него сейчас в стороне от мыслей, но месяца через два он вспомнит и о ней. Правда, тогда он уже будет совершенно иным.
– Как это? Как сейчас?
– Нет, немного не так, - продолжал разъяснять Иннокентий, - ему будет казаться, что он их давно бросил, покидая ради денег. В городе он обучился новому ремеслу и вот, теперь возвратился за ними.
– Но как они воспримут это?
– продолжал спрашивать настойчиво граф.
– Сначала не поймут ничего, но потом подумают, что он намеренно не хочет вспоминать старое, и все образуется. Они переедут в город и станут жить.
– Но где?
– А это уж ваша забота. Вы ведь хотели, чтоб я ему спас жизнь.
– Да, но как я выдам ему какой документ?
– А ничего и не надо. Они у него есть. Его же родные. Добавьте к имени чуть-чуть, отчество придумайте, a фамилию я дал по прошлому того покойного учителя. Никто и не спросит: почему так.
– Это верно, - согласился граф, - но вдруг узнают, что он мертв?
– Кто об этом спросит? Это же совсем другой человек и прошлого учителя не знает. А другие не знают его. Однофамильцев ведь много, не так ли?
– Да, - согласился Иван Алексеевич, - с этим, я думаю, вопросов не будет. Ну, дам ему имение небольшое в придачу.
– Не надо, - запротестовал почему-то Иннокентий, - это сейчас вредно для него. Пока он побудет здесь и привыкнет ко всему. Потом я его обустрою куда-то. А уж затем все наладится.
– А как ты собираешься обучить его всему тому, что знал учитель?
– А я и не собираюсь этого делать. Он и так все знает. Остается только лишь напомнить немного грамоте и чистописанию. Это я объясню ему сам. Видите ли, уважаемый граф, душа переходит вместе со знаниями. Просто мы не способны ими воспользоваться. Конечно, не всякая душа ими пресыщена. А только тех, кто при жизни был умен, то есть чему-то обучался.
– И как же все это происходит?
– Я сам не знаю, - с сожалением вздохнул знахарь, - но в этом уверен, так как провел не один эксперимент.
– И кого же ты обратил?
– с ужасом спросил губернатор.
– Да, так, - нехотя ответил Иннокентий, - некоторых людишек, ходивших по подворью и собиравших милостыню.
– И кто же они сейчас?
– с еще большим ужасом спросил Иван Алексеевич.
– Вот этого, я вам не скажу, - упорно стоял на своем лекарь, - нельзя такого рассказывать. Слишком много дурного ходит вокруг всего того. Потому, я ничего не знаю.
– Понятно, - ответил граф, - надеюсь, что я нормальный человек?
– Так они все нормальные, - ответил Иннокентий, - душа ведь чистая входит, не грязная, и они сами становятся другими. Конечно, некоторые привычки остаются и даже сильно мешают, но среда их нового обитания доделывает все остальное.
– А может ли это вернуться вновь?
– Нет, - помотал головой лекарь, - но кое-что прорываться наружу может. Тот же разбой, пьянка, скверность и так далее. Особо, когда человек усугубляет хмельное.
– Это как-то зависит?
– Да, и сильно. Наверное, что-то происходит внутри при этом, и то старое, что осталось, пытается выйти из-под контроля, - спокойно объяснил знахарь.
– Правда, я не знаю, как его назвать и много ли остается, но все ж надеюсь,
что мало, так как не хочу этого возврата.
– Так ведь можно многих переделать?
– удивился сам своему вопросу граф.
– Нет, на всех не хватит, - ответил тут же Иннокентий, - да и незачем все это. Мы сами должны то делать, безо всякого там колдовства.
– А что, это и есть колдовство?
– растерянно спросил губернатор.
– Не совсем, - уверенно ответил лекарь, - я скорее отнес бы все к науке. Только пока мы не знаем, что к чему. Пока только грозу изучаем.
– А что, это имеет отношение ко всему?
– Да, вполне. Я думаю, что здесь все взаимосвязано. То же солнце, мы, трава вокруг, земля, ну и т.д. Не могу сказать по-другому, но думаю, что все-таки есть какая-то сила, претворяющая это.
– Кто, Бог?
– сразу спросил граф.
– Наверное, - вздохнул знахарь, - только знамо бы, как его зовут?
– А ты разве не знаешь?
– удивился губернатор.
– Да, нет. Я не про Иисуса. То христианский бог. А я говорю обо всем, не только о нашем люде.