Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
Дабы усилить воздействие газеты на читателей, в основном интеллигенцию, ее тираж увеличили в десять раз — довели до 500 тысяч экземпляров, изменили и периодичность — с одного до двух раз в неделю, а редакции позволили иметь собственных зарубежных корреспондентов в одиннадцати странах, в том числе и США, Великобритании, Франции, Германии, Китае, Японии [578] .
Преобразовывая «Литературную газету», узкое руководство стремилось к созданию подчеркнуто неправительственного органа, который мог бы себе позволить выражать мнение, якобы не отвечающее или не во всем совпадающее с мнением партия и правительства. Сталин же пытался воплотить в явь свою мечту об органе для острастки и «своих» и «чужих». По свидетельству писателя и драматурга Константина Симонова, на заседании ОБ 27 августа Иосиф Виссарионович настойчиво советовал редакции газеты «быть в некоторых вопросах острее, левее нас… расходиться в остроте постановки вопросов с официально выраженной точкой зрения. Вполне возможно, что мы иногда будем критиковать за это „Литературную газету“, но она не должна
578
РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 116, д. 654, л. 11–14.
579
Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. М., 1989, с. 134.
580
РЦХИДНИ, ф. 631, оп. 15, д. 1004, л. 150.
Первый номер кардинально измененной «Литературной газеты» вышел в установленный ОБ срок, 20 сентября. Содержал беспрецедентный по оскорбительному тону памфлет писателя Бориса Горбатова «Гарри Трумэн», тут же вызвавший обмен резкими нотами между США и СССР. Было в номере и открытое письмо «С кем вы, американские мастера культуры?», подписанное Вандой Василевской, Всеволодом Вишневским, Борисом Горбатовым, Валентином Катаевым, Александром Корнейчуком, Леонидом Леоновым, Николаем Погодиным, Константином Симоновым, Александром Твардовским, Александром Фадеевым, Константином Фединым, Михаилом Шолоховым. В нем же, в частности, утверждалось: «Мы просим вас задуматься над тем, что после окончания войны с фашизмом именно в вашей стране нашлись люди, которые, облекая это в другие внешние формы, по существу проповедуют и все больше осуществляют на практике те самые бесчеловечные идеи, которые проповедовал и осуществлял разбитый нашими народами фашизм».
В следующем номере, за 24 сентября, антиамериканская кампания усилилась, стала совершенно отчетливой. Выразилась в статьях Вс. Вишневского «Фашистский легион в Америке», Дм. Заславского «Простые люди мира аплодируют Вышинскому», В. Василевской «Эрнст Бевин или сказка не о Золушке», Н. Погодина «Шейлок с Уолл стрит» (о Джордже Маршалле), И. Эренбурга «Заметки писателя» («Мы не одни, — писал он, — в той духовной войне, которую нам объявили белокожие черносотенцы Америки»). Затем газета стала систематически выступать против низкопоклонства перед Западом, сделав первой своей жертвой президента АН БССР генетика А. Р. Жебрака, буржуазных националистов Украины. Почувствовав полную безнаказанность, главный редактор «Литературной газеты» В. В. Ермилов позволил себе нападки даже на руководство ССП СССР — на А. Фадеева, К. Симонова, А. Твардовского. Затем открыто поддержал «агробиологическую науку» Лысенко…
Не желая сжечь за собой все корабли, пытаясь оставить пути к отступлению — к примирению, к прежним, дружественным отношениям с США, ведение антиамериканской кампании узкое руководство возложило и на еще одну формально общественную организацию. На бывшее Всесоюзное лекционное бюро при министерстве высшего образования, преобразованное 2 января 1947 года по решению ПБ во Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний [581] . Обращение с призывом к его созданию — «ко всем деятелям советской науки, литературы и искусства, к научным, общественным и другим организациям и учреждениям Советского Союза» было опубликовано центральной прессой 1 мая, а уже 13 мая заявил о себе некий оргкомитет общества. Включил он президентов академий наук: СССР — С. И. Вавилова, УССР — А. В. Палладина, КазССР — К. И. Сатпаева, ГССР — Н. И. Мусхелишвили, сельскохозяйственной СССР — Т. Д. Лысенко; академиков П. Г. Бруевича, Е. С. Варгу, Е. В. Тарле, Б. Д. Грекова, И. И. Артоболевского, А. И. Опарина, И. И. Минца, И. С. Галкина; зампреда БСМ СССР А. А. Вознесенского, секретаря ВЦСПС Н. В. Попову, министра высшего образования СССР С. Ф. Кафтанова, председателя Всеславянского комитета генерал-майора М. Р. Галактионова, других [582] . С осени 1947 года под их неустанным контролем, по апробированным, обязательно опубликованным в виде брошюр текстам, лекторы нового общества и начали действовать. Объяснять причину разрыва со вчерашними боевыми союзниками, США и Великобританией — почему и как они стали врагами советского народа. Убеждать население, особенно сельское, лишенное почти повсеместно радио и газет, в правоте позиции только СССР, только советского государственного и большевистского руководства.
581
Там же, ф. 17, оп. 3, д. 2193, л. 29.
582
Правда. 1947, 13 мая.
Наконец, те же практически цели преследовал Кремль и при создании осенью все того же, 1947 года, Информационного бюро коммунистических партий или, как его чаще именовали, Коминформа.
Еще 4–6 июля, несмотря на
583
Наринский. Указ. соч.
Внезапный поворот на 180° в отношениях СССР с Западом логически вызвал и пересмотр курсов компартий семи стран (Финляндию решено было не затрагивать предстоящими действиями). Прежде всего, значительную корректировку ранее, в 1944 — первой половине 1947 годов, приветствуемого и поддерживаемого Москвой «национального пути к социализму». Концепции, которая базировалась не на революционном, а на мирном переходе к новому строю с помощью парламентаризма, широких демократических блоков, в своей основе повторяла идею народного фронта. Вместе с тем, необходимость подобного пересмотра внутренней политики и тактики обуславливалась и собственными интересами самих компартий восточноевропейских стран. Их должны были серьезно насторожить, даже внушить страх за будущее положение, поражения коммунистов на выборах в мае 1947 года во Франции и Италии, лишившихся там министерских портфелей, а также усиление влияния мелкобуржуазных и социал-демократических партий в собственных странах.
Наконец, вызвать беспокойство и смену взгляда Москвы на Парижское экономическое совещание без каких-либо конкретных предложений о путях совместного выхода из кризисного состояния, в котором пребывали промышленность и сельское хозяйство далеко не только Восточной Европы.
Впервые идея созыва совещания ряда компартий была предложена Польшей, но детально обоснована в записке, подготовленной 15 августа отделом внешней политики (ОВП) ЦК ВКП(б), возглавляемым Сусловым. После согласования ее основных положений сначала со Ждановым, а затем и со Сталиным, на свет появился еще один документ ОВП — «О международных связях ВКП(б)». В нем уже категорически выражалась мысль о необходимости незамедлительного создания международной коммунистической структуры [584] .
584
Адибеков Г. М. Коминформ и послевоенная Европа. М., 1994, с. 26–29.
После всех требовавшихся уточнений 22 сентября 1947 года в небольшом польском курортном городке Шклярска Поремба, расположенном примерно в 100 км к западу от Вроцлава, вблизи штаба Северной группы войск советской армии, открылось совещание компартий девяти стран: Болгарии, Венгрии, Италии, Польши, Румынии, СССР, Франции, Чехословакии и Югославии. На деле оно свелось к анализу ошибок, допущенных коммунистами Италии и Франции, к оценке ситуации, сложившейся в восточноевропейских странах — перечислению далеко не бесспорных успехов и трудностей, а также к ставшим не просто основными, но программными докладам, сделанным Маленковым — о деятельности ВКП(б), и Ждановым — о международном положении.
Решающим для совещания оказался доклад Жданова. Именно в нем после практически более чем десятилетнего перерыва возродилась, вернув себе значимость непререкаемой доктрины, концепция двух лагерей: «капиталистического» и «социалистического». При этом в последний помимо СССР были включены и восточноевропейские страны, за исключением Финляндии, названные «миролюбивыми», «демократическими», «странами новой демократии». Поражение компартий Италии и Франции на выборах, чему Жданов уделил весьма много внимания, объяснялось результатом «нового похода» империализма, стремлением США «закабалить Европу». Но самое главное, ключевое, содержалось в неопубликованной части последнего, четвертого раздела, посвященного «Руководящей роли компартий в деле сплочения всех демократических антифашистских миролюбивых элементов в борьбе против новых планов войны и агрессии». Его главный тезис повторял достаточно старый, широко использовавшийся Коминтерном в 20-е — первой половины 30-х годов:
«Поскольку во главе сопротивления новым попыткам империалистической экспансии стоит Советский Союз, братские компартии должны исходить из того, что укрепляя политическое положение в своих странах, они одновременно заинтересованы в укреплении мощи Советского Союза как главной опоры демократии и социализма. Эту политику поддержки Советского Союза, как ведущей силы в борьбе за прочный и длительный мир, в борьбе за демократию, компартиям следует проводить честно и открыто. Надо со всей силой подчеркнуть, что усилия, направленные на укрепление СССР со стороны братских компартий, совпадают с коренными интересами их стран. Нельзя признать правильным постоянное подчеркивание некоторыми деятелями братских компартий своей независимости от Москвы. Дело не в независимости, потому что Москва никого не ставила и не желает ставить в зависимое положение. Нарочитое подчеркивание этой „независимости“ от Москвы, „отречение“ от Москвы по сути означает угодничество, приспособленчество, подыгрывание тем, кто считает Москву врагом. Компартии не должны бояться заявлять полным голосом, что они поддерживают миролюбивую и демократическую политику Москвы, не должны бояться заявлять, что политика Советского Союза соответствует интересам других миролюбивых народов» [585] .
585
Там же, с. 53.