Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
Но, казалось бы, неизбежный отсюда вывод — о полной консолидации, в том числе и организационной, международного коммунистического движения наподобие Коминтерна, так и не последовал. Более того, даже в дни работы совещания в узком руководстве продолжалась борьба сторонников «мягкого» и «полужесткого» решений. В своем вступительном докладе 22 сентября Маленков говорил лишь об «усилении связи между компартиями», «установлении между ними постоянного контакта в целях взаимного понимания и координации действий». Несколько позже, из Москвы, 25 сентября Молотов настаивал на образовании Информбюро «без функций координации». Сталин же телеграфно сообщил Жданову свое особое мнение — не ограничиваться информационными функциями новой организации. В конце концов, и далеко не без
586
Там же, с. 65–70.
Подчеркивало именно такое решение и то, что вскоре, в октябре, Москва категорически отвергла попытки создать аналогичные по сути региональные организации компартий: североевропейскую, ближневосточную, азиатскую [587] .
И все же некоторые участники совещания в Шклярской Порембе сумели добиться весьма выгодных для себя, хотя и довольно своеобразных результатов. Вдохновленные содержавшимся в докладе Жданова призывом к радикальным действиям без малейшей оглядки на мнение или реакцию Запада, они насильственно устранили с политической сцены наиболее опасных своих соперников — пользовавшиеся широкой поддержкой населения партии, входившие вместе с коммунистами в национальные фронты. А после того и изменили государственное устройство своих стран, что, разумеется, принесло преимущество только им. То есть совершили квазиреволюцию.
587
Там же, с. 77–81.
В Болгарии еще в июне была арестована группа руководящих деятелей Болгарского земледельческого народного союза во главе с ее лидером Николой Петковым. Процесс над ними послужил предлогом сначала для роспуска этой партии, а вслед за тем и для внеочередных парламентских выборов. Они-то и позволили коммунистам получить около 60 % голосов, а Отечественному фронту в целом — 78,3 %. Опираясь на полученное абсолютное большинство в законодательном органе страны, болгарская компартия сумела 4 декабря 1947 года утвердить и удобную, выгодную для дальнейших перемен новую конституцию.
В Венгрии, также летом — 30 мая, находившийся на отдыхе в Швейцарии премьер-министр Ференц Надь, представлявший партию мелких сельских хозяев (ПМСХ), опасаясь возможного ареста, заявил об уходе в отставку и своем невозвращении на родину. Сменивший его на посту главы кабинета Лайош Диньеш также являлся, по соглашению о Национальном фронте независимости, членом ПМСХ. Зато коммунисты в новом составе правительства сумели получить важнейшие, ключевые посты: Матиаш Ракоши — заместителя премьера, Ласло Райк — министра внутренних дел, Иштван Рис — министра юстиции. Но даже и при таком, максимально благоприятном положении, венгерская компартия на проведенных 31 августа выборах в парламент добилась всего 21,8 % голосов, в то время, как ПМСХ — 15,2 %, а социал-демократы — 14,6 %. Изменить ситуацию удалось лишь в июне 1948 года, благодаря слиянию коммунистической и социал-демократической партий в Венгерскую партию трудящихся, сразу же получившую значительный перевес над всеми остальными политическими группами, и входившими в Национальный фронт, и оппозиционными.
В Румынии отправной точкой изменений также послужили политические репрессии. 16 июля в Бухаресте было объявлено о раскрытии «антидемократического заговора», якобы организованного царанистами и их лидером, членом правительства Юлиу Маниу. Это позволило уже две недели спустя, даже до суда и вынесения приговора, запретить национал-царанистскую партию, а в ноябре заодно еще и национал-либеральную.
Несколько позже сходную акцию, но с совершенно иными побудительными причинами, провели и в Чехословакии. Там 20 февраля 1948 года двенадцать министров в знак несогласия с политикой, проводимой премьером, коммунистом Клементом Готвальдом, подали в отставку. В соответствии с конституцией, в таком случае должна была последовать отставка и всего кабинета. Однако пять дней спустя оставшиеся члены правительства — коммунисты просто заполнили образовавшиеся вакансии своими сторонниками. 9 мая они организовали принятие новой конституции, а в июне Готвальд сменил Эдуарда Бенеша на высоком посту президента.
Экономические проблемы, остававшиеся так и не решенными вследствие отказа от плана Маршалла, всем восточноевропейским странам пришлось начать решать за счет прямой советской помощи. Заключением с СССР двухсторонних договоров: торгового — 11 декабря 1947 года Чехословакией; о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи — 4 февраля 1948 года Румынией, 18 февраля Венгрией, 18 марта Болгарией, 6 апреля Финляндией. Польша и Югославия аналогичные, почти однотипные соглашения подписали гораздо раньше, еще в 1945 году.
…Столь же кардинально пришлось изменить узкому руководству и всю свою внешнюю политику. Утвердившись окончательно в Восточной Европе, отказаться от старых планов для других регионов, прилегающих к советской границе. Прекратить требования от Турции пересмотра режима мореплавания в Черноморских проливах. Ввязаться заведомо безрезультатно в гражданскую войну в Греции. Не только открыто, в ООН, защищать коммунистов-партизан, но и начать нелегально, через Югославию, снабжать оружием армию образованного 24 декабря 1947 года повстанческого временного народно-демократического правительства Свободной Греции.
Пришлось узкому руководству и смириться с провалом всех своих акций в Иране. Бездействовать, когда 10 декабря 1946 года правительственные войска начали наступление против автономных Южного Азербайджана и Северного Курдистана, молча снести весной 1947 года казни лидеров этих, организованных Москвой, движений, и лишь подчеркнуто нейтрально сообщить о переходе на территорию СССР остатков сил курдских автономистов во главе с шейхом Мустафой Барзани. Практически никак не отреагировать на предоставление США летом 1947 года кредита Тегерану в размере 25 млн. долларов на перевооружение армии, а 22 октября — на отказ меджлиса Ирана ратифицировать заключенный за полтора года до того договор с СССР о разведке и добыче нефти.
И все же национальные интересы Советского Союза требовали незамедлительных ответных действий. Любых. Вынуждали использовать какие угодно средства ради одного — обеспечения безопасности страны прежде всего на самом опасном, южном фланге, прикрытием Закавказья. Добиваться теперь уже не превращения Турции и Ирана в союзников или хотя бы просто дружественные страны, а нейтрализации их, вывода из-под прямого влияния США и Великобритании. А потому Кремль решил отвлечь внимание Вашингтона и Лондона, заставить их глубоко увязнуть в каком-либо региональном конфликте, в причастности к которому трудно было бы заподозрить СССР. Для этой же цели лучше всего подходил Ближний Восток — одна из самых чувствительных точек мировой экономики. Вот уже четверть века он являлся ареной ожесточеннейшего соперничества за контроль над нефтяными полями Ирака, южного побережья Персидского залива, Саудовской Аравии. Здесь, как небезосновательно полагало узкое руководство, противоречия интересов США и Великобритании должны были оказаться сильнее их «атлантической» солидарности. К тому же именно на Ближнем Востоке давно назревал и столь нужный конфликт — в Палестине, британской подмандатной территории.