Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
20 января 1948 года ПБ приняло постановление «О т. Жукове Г. К., маршале Советского Союза»:
«ЦК ВКП(б), заслушав сообщение комиссии в составе тт. Жданова, Булганина, Кузнецова, Суслова и Шкирятова, выделенной для рассмотрения поступивших в ЦК материалов о недостойном поведении командующего Одесским военным округом Жукова Г. К., установил следующее.
Тов. Жуков, в бытность главнокомом группы советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской Армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков злоупотреблял своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.
В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д.
В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны
Будучи вызван в комиссию для дачи объяснений, т. Жуков вел себя неподобающим для члена партии и командира Советской Армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения.
Указанные выше поступки и поведение Жукова на комиссии характеризуют его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении.
Учитывая все изложенное, ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Признавая, что т. Жуков Г. К. за свои поступки заслуживает исключения из рядов партии и предания суду, сделать т. Жукову последнее предупреждение, предоставив ему в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания.
2. Освободить т. Жукова с поста командующего Одесским военным округом, назначив его командующим одним из меньших округов.
3. Обязать т. Жукова немедленно сдать в госфонд все незаконно присвоенные им драгоценности и вещи» [611] .
13 февраля маршал Г. К. Жуков вступил в должность командующего Уральским военным округом. Не только меньшим по территории, но и просто захолустным, не имевшим стратегического значения, тыловым.
…О вполне вероятных переменах на вершине власти свидетельствовали не одни только карательные акции, но и столь же симптоматичные кадровые перемещения. Те, что начались с реорганизации долгие десятилетия всемогущего Госплана СССР. С выделения из него 13 декабря 1947 года как полностью самостоятельных учреждений общесоюзного масштаба двух новых государственных комитетов — по материально-техническому снабжению народного хозяйства (Госснаб) и по внедрению новой техники в народное хозяйство (Гостехника). Руководителем сравнительно ослабленного в своей значимости Госплана (вскоре из-под его подчинения вывели еще и Центральное статистическое управление) оставили Н. А. Вознесенского. Пост председателя Госснаба получил возвращенный решением ПБ от 15 декабря в Москву скорее всего по иным мотивам Л. М. Каганович, а Гостехники — В. А. Малышев. Для последнего, несмотря на сохраненную за ним курацию министерства транспортного машиностроения, которое он возглавлял перед тем, такое перемещение означало существенное понижение уровня и места в широком руководстве.
611
Там же, д. 2198, л. 28–29; Г. К. Жуков: неизвестные страницы биографии//Военные архивы России. Вып. 1. М., 1993, с. 184–207.
То же, что и с Малышевым, произошло с еще одним, уже не молодым «капитаном индустрии», М. Г. Первухиным. Его еще 29 ноября также освободили от обязанностей министра химической промышленности, утвердили — всего лишь — первым заместителем начальника ПГУ, поставив тем самым под прямой и непосредственный контроль Берии. А 26 января 1948 года сняли с поста председателя комитета по делам искусств М. Б. Храпченко. «Как не обеспечившего правильного руководства». Допустившего, что лишь отчасти курируемый им «оргкомитет Союза советских композиторов проводил в корне неправильную линию в области советской музыки… Превратился в рассадник осужденного партией формалистического, антинародного направления в советской музыке, чем нанес серьезный ущерб ее развитию» [612] .
612
РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 2197, л. 3, 7; д. 2198, л. 4; д. 2199, л. 3.
Некоторое понижение в должностях Малышева и Первухина, с момента появления во властной элите наиболее близких к Маленкову, можно чисто предположительно рассматривать как своеобразный удар по Георгию Максимилиановичу. Снятие же Храпченко столь же условно следует оценить как попытку дискредитировать работу уже Жданова, и отвечавшего на самом деле за деятельность всех творческих союзов, в том числе композиторов, и имевшего прямое отношение к формированию первого его оргкомитета.
Только после этих, как бы подготовительных кадровых перестановок, последовали три решения ПБ, уже напрямую менявшие положение в узком руководстве, баланс сил в нем. Решение от 16 февраля 1948 года: «Ввиду того, что Политбюро в своей работе трудно обойтись без министра Вооруженных Сил, Политбюро считает необходимым поставить на голосование членов ЦК предложение о переводе т. Булганина Н. А. из состава кандидатов в состав членов Политбюро ЦК» [613] . (Разумеется, необходимое согласие было получено незамедлительно.) От 25 марта: «Признать неправильным, что т. Молотов не согласовал с Политбюро ЦК вопрос о выступлении посла (СССР в Вашингтоне. — Ю. Ж.) т. Панюшкина на митинге в США и о тексте этого выступления» [614] . И от 29 марта: «В связи с перегруженностью, удовлетворить просьбу т. Молотова об освобождении его от участия в заседаниях Бюро Совета Министров СССР с тем, чтобы т. Молотов
613
Там же, д. 2199, л. 16.
614
Там же, л. 33.
615
Там же, д. 2200, л. 2.
Все три решения ПБ в совокупности означали фиксацию внезапного передела власти. Второй человек в стране, Вячеслав Михайлович Молотов, как и в мае 1941 года, практически отстранялся от своих важнейших обязанностей фактического главы правительства страны. Оставался — но надолго ли? — лишь министром иностранных дел. Его место в Совмине вновь занял Н. А. Вознесенский, правда вынужденный до поры до времени делить обретенную власть с Л. П. Берия и Г. М. Маленковым. Берия лишний раз продемонстрировал незыблемость своего положения напрямую зависевшего от важности создания Советским Союзом собственного ядерного оружия и средств его доставки. Более того, частично вернул утраченное — возможность воздействовать на деятельность госбезопасности. 17 апреля ПБ поручило именно ему возглавить особую комиссию, включившую Кагановича, Маленкова, Вознесенского, Абакумова, Власика, но почему-то без Кузнецова, призванную принять или отвергнуть представленный МГБ проект «обеспечения полной секретности телефонной связи между членами девятки» [616] . Маленков же сумел доказать всем не только то, что у него не ослабла воля к власти, но и сохранилась способность, умение неуклонно возвращать себе потерянные вроде бы позиции.
616
Там же, л. 21, 23.
Одновременно начало 1948 года показало и иное. Утверждение, закрепление жесткого внутриполитического курса. Тех его черт, которые казалось бы остались навсегда в далеких 30-х годах. Неоспоримым же свидетельством тому стали явно не случайно совпавшие по времени до дня еще два постановления ПБ — принятые 5 апреля. В соответствии с первым из них (по регистрации), М. Б. Храпченко и его уже бывшим подчиненным по комитету предъявлялись обвинения в «систематических нарушениях финансово-бюджетной дисциплины в расходовании государственных средств» [617] . Обвинения в преступлении, которое могло при желании рассматриваться и как просто административное упущение, и как уголовно наказуемое деяние.
617
Там же, л. 6–9.
Второе постановление из-за своей сути сразу же приобретало характер дамоклова меча, снова повисшего над всей властной элитой за исключением узкого руководства. Оказывалось таковым, ибо им создавался очередной неконституционный карательный орган, общий для обеих ветвей власти страны: «В интересах укрепления партийной и государственной дисциплины, — гласил этот документ, — борьбы с проявлением разложения и антигосударственными проступками, роняющими честь и достоинство руководящих советских и партийных работников, организовать при Совете Министров СССР и Центральном Комитете ВКП(б) суд чести. На суд чести при Совете Министров СССР и Центральном Комитете ВКП(б) возлагается рассмотрение антигосударственных и антиобщественных поступков, совершенных министрами союзных министерств и их заместителями, председателями комитетов Совета Министров СССР и их заместителями, начальниками главных управлений при Совете Министров СССР и их заместителями, секретарями ЦК компартий союзных республик, председателями советов министров союзных республик и министрами союзных республик…» И как это уже было при создании суда чести для ЦК ВКП(б), сразу же, но только другим пунктом протокола, определили первую, оказавшуюся и единственной, жертву. Решили: «Дело об антигосударственных поступках т. Ковалева передать на рассмотрение суда чести при Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б) с освобождением его от обязанностей министра путей сообщения. Обязать первого заместителя путей сообщения т. Бещева немедля приступить к исполнению обязанностей министра путей сообщения» [618] .
618
Там же, л. 9—11.
Широкому руководству следовало насторожиться, возможно, даже и испугаться. И не только из-за этих двух постановлений ПБ, но и из-за того, что сопровождало их. Ставшего слишком уж нарочитым снятия со своих постов министров, которым вроде бы не следовало ничего опасаться. Ведь они не только прошли беспримерно суровую школу подчинения и управления, но и выдержали успешно своеобразный экзамен в годы войны. Доказали конкретной работой, умением справляться с любыми, самыми сложными поручениями. Тем не менее именно их и затронула необычная чистка. Привела только за три месяца к освобождению по различным причинам девяти членов правительства. Уже упоминавшихся В. А. Малышева, М. Г. Первухина, И. В. Ковалева, М. Б. Храпченко, а кроме того еще и министров юстиции — Н. М. Рычкова, финансов — А. Г. Зверева, связи — К. Я. Сергейчука, морского флота — П. П. Ширшова, председателя комитета по делам физкультуры и спорта — Н. Н. Романова [619] .
619
Там же, д. 2199, л. 5, 32; д. 2200, л. 3–5.