Тайны «Монастырского приюта»
Шрифт:
– Мы-то думали, вы – того… хе-хе, хо-хо…
Что он имел в виду – осталось загадкой, да Сиверсу было плевать на его слова.
– Пойду, принесу чего-нибудь выпить, – поднялся с дивана Дембович. – Вахтанг, где взять?
– Саперави на кухне, коньяк в баре, – ответил сын Тошика.
В глубине комнаты стоял столик, уже уставленный пустыми бутылками, рюмками и полными окурков пепельницами. Вахтанг включил современную музыку, какую-то рок-группу в стиле треш-метал. Сразу забарабанило по ушам. Но это сейчас было полезно, чтобы окончательно расслабиться.
Пока Стас ходил за вином, его юная супруга, словно невзначай, коснулась своей круглой коленкой ноги Сиверса, бросив на него любопытный взгляд. Поскольку она не думала отодвигаться, в том же положении остался и Александр Юрьевич. «Занятно», – подумал он. А девочка она миленькая. Кажется, Оля?
– Крошка, – произнес он. – Вам здесь нравится?
– Ничего вообще-то, – откликнулась она. – Могло быть хуже. А так – дыра дырой.
– Нет, тут гора горой, – поправил Александр Юрьевич. – А количество трупов вас не удивляет?
– Скорее, огорчает, но жнть-то все равно надо?
«Она совершенно права», – решил Сивере. Конечно, жить надо при любых обстоятельствах. Хотя самое опасное в жизни – это именно жить.
– Вы – умница! – похвалил он.
– А ты думал! – с ходу перешла она на «ты».
Даже еще ближе пододвинулась. Интересно, куда это может завести? Пока Сивере размышлял над столь деликатным вопросом, вернулся Стас, неся в охапке несколько бутылок домашнего саперави. Прозоров с Багрянородским продолжали играть новую партию. Но от налитых бокалов не отказались. Как и Александр Юрьевич. «Точно, сопьюсь», – подумал он. Но словно в ответ на его мысли Дембович авторитетно изрек:
– Мой дед хоть и хохол, но сорок лет прожил в этих благословенных местах. Каждый день пил вино, чачу и ничем не болел. А лишь только уехал в свою жовто-блакитную и перешел на горилку, то протянул всего двадцать лет. Вот вам и ответ на все ваши вопросы.
– Я еще ничего не спросил, – возразил Сивере.
– Это я так, о пользе винопития.
Вахтангу слова Дембовича явно понравились.
– Ты – воин! – уважительно сказал он. – Мужчина.
– Еще какой! – хихикнув, отозвалась Оленька.
Дочка хозяина вдруг вскочила с кресла и стала танцевать, изгибая стан и заламывая руки. У нее здорово получалось. Как-то и эротично, и целомудренно одновременно. Дембовичи не утерпели и присоединились к ней. Потом и Вахтанг тоже. А там и Прозоров с Багрянородским, отложив кии, пошли отплясывать. Так продолжалось минут пять, пока не кончилась зажигательная музыка.
– Браво! – зааплодировал Сивере.
– Лейла у нас на многих танцевальных конкурсах выступала, – похвастался Вахтанг, а сестра зарделась от удовольствия.
– Послушайте, а вас не смущает то, что убийца Комамберова, возможно, находится среди нас? – спросил вдруг историк. – Я имею в виду здесь, в «Монастырском приюте»?
Его слова не произвели никакого впечатления. Их будто и не расслышали. Теперь зазвучала тихая мелодия, молодожены, тесно обнявшись, раскачивались в танце, Вахтанг подливал саперави, Лейла уселась рядом с историком, Прозоров прицеливался в шар. Ответил лишь один Багрянородский:
– Но вы же сами утверждали, что стреляли со стороны смотровой площадки на соседнем склоне, из кабины фуникулера. При чем же здесь мы? Вы знаете, что творится сейчас в городе? Идет дележ власти. Какой-нибудь отморозок с арбалетом залез в горы и решил поупражняться в стрельбе. А тут как раз столько прекрасных мишеней, да еще движущихся! Вот и ухлопал Комамберова, царствие ему небесное…
– Точно! – подал голос Дембович, на секунду оторвавшись от поцелуя и вновь прильнув к своей Оленьке.
– Вы тоже так думаете, господин Терракотов? – насмешливо спросил Сивере. Прозоров отмолчался, лишь криво усмехнулся и залепил шар в лузу.
– Пойдемте лучше потанцуем! – позвала Александра Юрьевича Лейла. Она встала и потянула его за рукав.
– Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, – добавил Багрянородский, подталкивая Сиверса в спину своим кием. – Веселитесь, дети мои, близятся муссоны. Лавина сметет всех.
– Можно кое-чего и нюхнуть, если пожелаете, – намекнул Вахтанг. – У нас здесь свободная зона, ограничений нет.
– Вожделенный рай! – подсказал Прозоров, завершая метким ударом партию.
2
Не соблазнившись, Александр Юрьевич покинул этот бильярдный Эдем, где в табачном дыму ему явственно померещился змей-искуситель. Сивере поднялся по лестнице в гостиничный холл, намереваясь узнать из телевизионных программ хоть какие-то новости о происходящих в городке событиях. Но со светящегося экрана неслась все та же тарабарщина. Сивере подсел к трем старикам в креслах.
Интересно, что у них в головах? Они напоминали ему престарелых судий или членов Синедриона, собравшихся с целью обдумать и принять важное решение, которое должно определить судьбу всего мира. Старики молчали, затаился и Александр Юрьевич, прислушиваясь к тарабарскому языку. Неожиданно один из них поднялся, подошел к телевизору и выключил его. Разом сделалось как-то покойно и торжественно.
– Спать? – предложил старик.
– Еще рано, – ответил другой. А третий вдруг повернулся к Александру Юрьевичу и гортанным голосом произнес всего одно слово:
– Абарбанель.
– Чего… изволите? – растерялся Сивере, решив, что тот просит его о какой-то услуге.
– Абарбанель, – повторил старик, но более сердито. Затем показал рукой на одного из своих товарищей, – Абдаллах.
– Не понимаю, – смутился Сивере. Говорящий старик, видимо, сильно расстроился.
– Дурила, – прошипел он. – Я же тебе по-русски толкую: меня зовут – Абарбанель, имя такое мне родители дали. Теперь вот все сокращенно зовут «Барби», чтобы посмеяться. А это – Абдаллах, он мусульманин. Из Питера. А тот – Алоиз, бывший авиаконструктор, нынче пенсионер, из Тамбова. Теперь ясно?