Тайны «Монастырского приюта»
Шрифт:
Оставалась последняя спичка. Александр Юрьевич раздумывал: стоит ли ее зажигать или лучше вернуться обратно, к теплу и свету? Уж здесь-то точно нет ничего интересного и никакого выхода. Все же любопытство пересилило. Чем он рискует? Дорогу назад знает. Сивере чиркнул спичкой и буквально остолбенел.
Перед ним стоял деревянный стол, на нем лежал человек. Но ему никак не полагалось тут лежать, этому мертвецу, из горла которого торчал обломок стрелы. Если только это не двойник Комамберова. Александр Юрьевич вскрикнул: спичка догорела, опалив пальцы, и все вокруг снова погрузилось во тьму.
3
Комиссар Куруладзе прибыл на фуникулере за полчаса до назначенного ужина. За его спиной вышагивал, как всегда, грозный Макс. Хозяин гостиницы встретил их у ворот «Монастырского приюта». Рядом в почетном эскорте стояли его жена и один из сыновей.
– Вольно! – махнул рукой комиссар. – Показывайте, где он там. Сначала, на голодный желудок, надо посмотреть ваш труп, а потом приступим к дознанию.
Очевидно, под «дознанием» он понимал ужин с вином.
– На мой труп вы можете взглянуть только после моей смерти, – буркнул Полонский. – Если, конечно, в том возникнет необходимость.
Ясно, что они давно недолюбливали друг друга. Но Куруладзе сделал вид, что не заметил издевательства.
– Кто его на сей раз замочил? – грубо спросил он, будто несчастного Комамберова «мочили» каждый божий день, и не по одному разу.
– Откуда мне знать? – развел руками Тошик.
– Ничего-то вы не знаете, а трупов полная гостиница. Ладно, вы его вытащили из пропасти? Где он?
– Куда вы его отнесли? – обратился Полонский к сыну.
– В седьмой погреб. Там у нас холоднее всего, – отозвался тот.
– Пошли!
Вся процессия двинулась во двор, обошла южный придел и хозяйственные сооружения, спустилась по лестнице в пищевой блок и миновала по коридору несколько закрытых дверей, пока не остановилась у седьмой по счету.
– Отпирайте! – кивнул Куруладзе.
Сын Тошика поковырялся в замке, затем распахнул дверь и пропустил вперед комиссара, который включил фонарик. Но шедший за ним Тошик щелкнул выключателем и под потолком вспыхнула желтая лампочка.
В погребе лежало два трупа. Так, по крайней мере, им всем показалось с первого взгляда. Один – на столе, другой – невообразимо грязный – под столом.
– Так! – многозначительно проворчал Куруладзе. – Я же говорил, что их у вас тут полный склад. Чего вы мне голову морочите? Сами не знаете, сколько наделали трупов?
– Этот – не наш, чужой, – возразил Тошик.
– Его тут не было, папа, – подтвердил сын.
– Это наш постоялец, – тяжело вздохнула Тереза. – Александр Юрьевич Сивере.
Она первой подошла к лежащему в беспамятстве историку, приподняла его голову, подула в лицо, помассировала виски. Сивере открыл глаза.
– Ф-фу ты! – выдохнул он. – Что вы тут столпились?
– А вы чего тут разлеглись? – возразил Тошик.
Только теперь Александр Юрьевич начал окончательно приходить в себя. Он все вспомнил.
– Так! – глубокомысленно произнес Куруладзе. – Как вы оказались рядом с покойником?
– Улики хотел ликвидировать, – изрек Макс. – Давайте я с ним потолкую.
– Не надо, – отстранил его комиссар. – Отвечайте.
– Я заблудился, – произнес Сивере.
– Где? В подвале? – вмешался в допрос Тошик.
– Сначала в Сторожевой башне. Мы осматривали музейные экспонаты. А потом кто-то закрыл люк. И я остался один, – пояснил Александр Юрьевич.
– Чушь! Вы не могли попасть в Сторожевую башню, – начал напирать Тошик. Его лицо побагровело. Он уже начал кое о чем догадываться.
– Это я дала им ключи, – призналась Тереза.
– Ступай домой, – повернулся к ней Полонский, нахмурившись. – После поговорим.
– Все отсюда ступайте, – усмехнулся Куруладзе, наслаждаясь сценой. Он не был лишен чувства юмора. – Нам надо произвести осмотр тела. Одного из двух. Второе может убираться на своих ногах.
4
Первым делом Сивере отправился в душевую, где, напевая почему-то гимн России, смыл с себя всю грязь, пот, известку и остатки липкого страха, прятавшегося в глубине души. Да, рассуждал он, путешествие по монастырским подвалам было не из приятных. Но почему-то именно после этих запредельных прогулок он стал относиться к себе с большим уважением.
Оказывается, пока не забьют последний гвоздь в крышку, ты можешь оставаться человеком даже в гробу. Разумеется, если ты жив. А ведь обследовал он лишь часть подземных хранилищ и, признаться, не так уж много понял. Но никогда не надо бояться неизвестности, решил он, ведь то, что для тебя является тайной, для другого – всего лишь таблица умножения. И этот другой вполне может оказаться твоим неприметным соседом.
Мистические силы – всего лишь тени нашего страха, их нужно умело подвергать анализу.
В душевой Сиверса частенько посещали стоящие мысли. Вот и сейчас он подумал, что заперли его в подвале не для того, чтобы убить. И скорее всего, не с той целью, чтобы лишить разума. Убить просто, использовать человека для каких-то своих нужд – гораздо труднее. Для этого нужно сделать так, чтобы объект не догадывался, что его используют. Чтобы он был уверен, что действует самостоятельно.
Вот и с ним произошло то же самое. И происходит с самого начала, с первой минуты, как он появился здесь. «Меня используют как наживку», – решил Сивере. Ясно, что за ним следят, контролируют его поступки, анализируют поведение. Он – как обезьяна в клетке. Просто клетка эта – весь «Монастырский приют».
Возможно, не он один является подопытным кроликом. Но для чего и кому это нужно? Какую он представляет для них ценность? Биологическую, материальную, духовную, какую?.. Ясно одно, тот, кто закрыл крышку люка, гораздо опаснее убийцы. Он (или она, они?) включил Сиверса в свою игру, но до определенных пор. Пока фигура историка не станет на доске лишней.
Догадка Александра Юрьевича нашла косвенное подтверждение, когда он вернулся из душевой в свою келью. Переодеваясь в чистое белье и одежду, он обратил внимание, что некоторые предметы лежат не так, как были оставлены им накануне. Например, красно-коричневый саквояж задвинут под столик гораздо глубже. Наручные часы перекочевали из одного кармана брюк в другой. А томик стихов Тер-Маркарьяна раскрыт не на той странице.