Тайны полуночи
Шрифт:
Она могла как-то использовать седло с убитой лошади и, как она слышала, вырезать желудок лошади и использовать в качестве сосуда для воды, но у нее не было ножа.
«Думай, Джинни», — взывала она к самой себе и молилась, чтобы душа Чарльза Эвери охраняла ее с небес.
Она пошла по воде вдоль берега, чтобы скрыть свои следы; сначала вода была до колен, потом — по пояс, потом по грудь, и Джинни то шла, то плыла, держа над головой сумку, которая все-таки немного намокла. Некоторое время она плыла по течению верхом на бревне, свесив ноги в воду, и наконец к вечеру вышла, вернее, выползла, на берег у слияния реки Уачиты с рекой Каддо.
Она была совершенно измучена, пустой желудок глухо урчал.
Джинни огляделась и не заметила ничего, внушающего тревогу. Несчастная и измученная, она разделась, помылась с мылом и надела чуть сырую чистую одежду из сумки. Потом постирала грязное, развесила его на сучьях деревьев и легла, положив под голову сумку с тяжелым пистолетом Слима. Крепко сжав «деррингер» в руке, она заснула.
Джинни разбудило птичье пение. Она зевнула, открыла глаза и увидела, что лежит в траве под деревом и пистолет выпал из разжавшейся во сне руки. Вдруг она вздрогнула: прислонившись к стволу дерева, скрестив ноги, сидел мужчина. Это был Стив Карр.
— Как вы выследили меня? Я полдня шла в воде.
— Один индеец-команч научил меня выслеживать врага, даже если он искусно заметает следы, — невозмутимо объяснил Стив. — Но вы — молодец, Анна. Не всякий разведчик сумел бы вас найти. — Он ответил на ее вопрос в обычной своей манере — без «здравствуйте» или «рад вас видеть».
И доблестью, и красотой он наделен в избытке, подумала Джинни, а вот что касается вежливых манер… Или он недоволен ею, подозревает ее? Лицо Стива было непроницаемо, глаза темны и мрачны, как безлунная и беззвездная ночь. Черные волосы блестели, словно антрацит, и густая щетина темной тенью очерчивала рот и твердый подбородок. Ей безумно хотелось покрыть его лицо поцелуями, но она сдержала себя и бодро заговорила:
— Вот видите, ваше ученье пошло мне впрок, мой дорогой требовательный учитель. Я только боялась, что ложный маневр бандитов собьет вас с нашего следа. Это Родди придумал такой трюк!
Стив отметил, что она фамильярно назвала одного из бандитов по имени, и был неприятно удивлен ее спокойствием. Он-то думал, что она бросится к нему в объятия и осыплет поцелуями, благодарная за то, что он не бросил ее в беде. Но эта удивительная девушка вела себя так, как будто ничего не случилось. Он был разочарован и ответил ворчливо:
— Этот ложный маневр не обманул меня ни на минуту. Я знал, куда они будут держать путь. А вот вы могли постараться задержать их в дороге, ведь я отстал от вас из-за того, что ждал вас в городе.
— Я боялась к ним и подступаться, старалась не привлекать к себе внимания, — смиренно ответила Джинни. — Если б вы только видели, Стив, как похотливо они на меня глядели!
Стив сразу смягчился и посмотрел на Джинни ласковее. Она выглядела такой хорошенькой в чистом светлом платье с мокрыми после купания волосами, заплетенными в косу.
— Да, вам досталось… — сказал он. — А что же произошло вчера на стоянке?
Джинни все вспомнила, и глаза ее затуманились.
— Они убили… его… — Она не сказала «отца». — Мы едва не ускакали оба, но… Я даже не могла похоронить его.
Она горько заплакала, и Стив обнял ее. Он был рад, что у нее наступила нормальная реакция на события — он и раньше наблюдал у спасенных пленников неестественное спокойствие или возбуждение — последствия нервного стресса. Теперь он постарается узнать у нее правду: знала ли она об истинной цели путешествия своего отца, о том, что тот не покупал никакого ранчо в Вако. Ему не верилось, что родной отец мог обманывать дочь в таком важном деле, но если отец ее во все посвятил, это значит, что она все время обманывала его, Стива.
Рыдания Джинни затихли, она чувствовала себя в объятиях Стива надежно и уверенно. Сердце ее полнилось нежностью. Вытерев слезы, она спросила:
— А как же вы оставили обоз?
— Я оставил вместо себя Большого Эла. Он отличный проводник!
— Значит, вы поехали спасать меня? — с замирающим сердцем спросила Джинни.
— Вы считали, что я не мог так поступить? — уклончиво ответил он.
— Спасибо, Стив! — пылко воскликнула Джинни. — Все, чему вы меня научили, пригодилось мне, только благодаря этому я все выдержала и спаслась. Теперь, если вы еще чему-то захотите меня научить, я любой ваш урок буду считать бесценным.
Эта искренние слова наполнили сердце Стива гордостью и нежностью.
Нет, не может быть, что она лжет, думал он, с такими ясными чистыми глазами нельзя быть обманщицей! Вслух он сказал:
— Я рад, что вы поняли, почему я был строг, Анна. Мы теперь в очень опасном краю.
У нее потеплело на сердце, когда она увидела его смягчившийся взгляд.
— Я так счастлива, что вы вошли в мою жизнь, — тихо призналась она. — Спасибо, что вы меня нашли. — И она порывисто обвила руками его шею и потянулась к его губам. Тело его запылало. Много дней его терзали сомнения, и все-таки он скакал, чтобы найти эту женщину и спасти ее. Каждую милю пути его снедало беспокойство: он представлял, что найдет растерзанные трупы ее и Чарльза Эвери… с ужасом воображал, как бандиты насилуют ее. Если они погубили ее, думал он, то я настигну их хоть на краю света и предам мучительной смерти с ужасными пытками, каким меня научили индейцы. Чувство вины перед нею не оставляло его, пока он не настиг ее. А теперь он уверил себя, что она невиновна, но он-то обманывал ее, и она не захочет больше принадлежать ему. Тогда все кончено… пусть это будет последний раз! Он уступил ее порыву и неистово прижал к себе.
Джинни охватило желание. Хорошо, что она искупалась вчера вечером и переменила одежду. Она чувствовала, что от Стива исходит властный, неудержимый призыв, и не могла противиться ему.
Он так же стремился к ней, как и она — к нему, они отчаянно, неудержимо, пылко ласкали и целовали друг друга, прижимаясь все теснее и теснее, и наконец упали на мягкую траву.
Жадные пальцы Стива ласкали ее груди сквозь рубашку, губы покрывали поцелуями ее лицо, ушки, стройную шею с шелковистой кожей. Он расстегнул пуговички ее рубашки, под которой не оказалось сорочки, коснулся щекой ее обнаженной груди и впился губами в розовый сосок. Минуту он сосал и впивал его, потом перешел к другому. Она застонала от восторга, их страсть словно накалилась до предела, и, когда он скользнул рукой вниз, она выгнулась дугой ему навстречу, и его пыльцы ощутили горячую влагу.
Джинни окутало горячее облако страсти и наслаждения. Все, что он делал с ней, усиливало ее желание, она торопила миг свершения. Она нежно и сильно ласкала его шею, грудь, волосы; охватив руками его спину, прижимала его к себе. Только что она пережила самый страшный миг своей жизни, теперь переживала сладчайший миг почти нестерпимого блаженства. Она даже не чувствовала, как его отросшая в дороге щетина колет и царапает ее нежную кожу, она вся устремилась к нему. Стив Карр был величайшим чудом в ее жизни, и она знала, что это — навсегда.