Тайны путешествий во времени
Шрифт:
Если наше сознание уже знает, то почему же оно молчит при дневном свете? Данн понял, что и в ночном забыть оно не слишком желает показывать свою осведомленность, точнее, наше сознание сохраняет в памяти только яркие сны, чаще связанные с трагическими событиями, и по этой причине они гут же переходят в разряд вещих. А все остальные сны, показывающие не меньше информации о будущем, просто забываются из-за их незначительности, хотя нам и снятся. То есть в сновидениях время представлено во всем многообразии, оно не разделено на было, есть и будет. Время во сне — единый поток. И только паше сознание вычленяет из этого потока части, которые распределяет в хронологическом порядке.
Данн провел еще один эксперимент, пытаясь получить образы завтрашнего дня. Он стал записывать свои сновидения, а затем, уже после регистрации факта сновидения, открывал наугад какую-нибудь книгу… и находил «свои» образы в метафорах или их сюжете, словно сознание было осведомлено, какую из книг Данн раскроет в этот день. Убедившись, что в его собственном сознании время несколько более едино, чем можно было бы предполагать, Дани предложил работу со снами всем родным и приятелям. И собрав записи сновидений и отчеты о проявлении образов снов и реальной жизни, пришел к выводу: границы между «сейчас», «до того» и «после
Дырочки в мишени служат знаками будущего в том смысле, что они указывают на возможные направления движения пуль и на события, которые, вероятно, произойдут вскоре позади мишени; по они не являются знаками будущих дырочек.
Наш мозг — материальный орган, и состояние его в любой данный конкретный момент не больше указывает на то, что внешний мир собирается представить мозгу а будущем, чем состояние мишени — на место, куда попадет следующая пуля, или на то, попадет ли она вообще».
Человек, далее пояснял Данн, «вообразил, что развертывание событий во времени предполагает движение в четвертом измерении.
Термин «четвертое измерение», разумеется, придумал не он — его словарный запас едва ли позволил бы ему сделать это. Но он был твердо убежден в том, что:
1. Время имеет длину и делится на прошлое и будущее.
2. В длину время не простирается ни в одном из известных ему пространственных направлений: ни с севера на юг, ни с запада на восток, ни сверху вниз. Оно простирается в направлении, отличном иг указанных трех, иначе говоря, в четвертом направлении.
3. Ни прошлое, ни будущее недоступны наблюдению. Все доступные наблюдению пиления находятся в поле наблюдения, которое лежит и одном-единственном моменте длины времени — моменте, отделяющем прошлое от будущего. Этот момент он назвал «настоящее».
4. Это «настоящее» поле наблюдения движетсяно длине времени столь странным образом, что события, прежде относившиеся к будущему, становятся настоящими, а затем прошедшими. Прошлое тем самым постоянно нарастает. Это движение он назвал течением времени.
…Он не задумывался специально и глубоко о том, что время имеет длину. Он обращался к понятию о длине времени в силу необходимости по вполне понятной причине. В нашем восприятии явления упорядочены двояким способом. Они либо просто отделены друг от друга в пространстве, либо последовательносменяют друг друга. Это различие— данность: что бы мы ни делали и как бы мы ни думали, оно все равно существует. И, пытаясь объяснить эту последовательностьявлений, мы неизбежно должны были предположить, что время имеет длину. Столь же неизбежно мы должны были рассматривать ее как длину, но которой происходит движение, как измерение, в котором мы движемся от секунды к секунде, от часа к часу, от года к году, сталкиваясь по пути с последовательно сменяющими друг друга и разделенными по времени событиями, — подобно тому, как мы сталкиваемся с различными объектами в нашем земном странствии. Таким образом, первоначальное представление должно было быть нерасчлененным».
Иными словами, время, существующее вне наблюдателя — человека, есть понятие нерасчлененное. Именно этим и можно объяснить наши предвидения, действия по интуиции и, вполне вероятно, — перемещения во времени. Исходя из этой точки зрения мы вообще никуда не перемещаемся—мы просто изменяем точку обзора.
Кто такие пророки
Постойте, постойте, но ведь и люди, которых мы привыкли называть пророками, тоже знают будущее, потому что изменяют точку обзора! В отличие от человека обыкновенного, то есть обывателя, занятого проблемами материального и только материального мира, они способны воспринимать время гораздо более полно, то есть во всем его объеме, — а там нет деления на наши удобные для восприятия вчера, сегодня и завтра. Даже для отдельно существующего сознания полное время охватывает всю пашу шкалу «до рождения» и всю шкалу «после смерти». Как это происходит — вопрос другой. «Как» в целом для каждого сознания выглядит по-разному. Шаманы, например, используют исступленное состояние, с плясками и криками, все убыстряющийся и убыстряющийся ритм, который позволяет обыденному сознанию отступить на второй план. Маги достигают того же самого чтением медитативных текстов — заклинаний — и строго держатся особых ритуалов, призывая в помощники, как им кажется, потусторонние существа. Йоги достигают всего вышеуказанного при помощи физических упражнении и очищения сознания до абсолютного нуля. А пророки и контактеры «проникают» за пределы «сегодня» в силу особых психических особенностей, которыми одарены от природы, и — что немаловажно — из-за веры, доведенной до абсолюта. Причем, в отличие от трех названных до них категорий людей, живущих в полном объеме времени, они могут ощущать ту полноту только эпизодически, когда на них «накатывает». Ближе всего этот способ восприятия времени к болезни под названием эпилепсия. Врачи, которые занимаются изучением этого недуга, стремятся излечить внешние проявления болезни — приступы с судорогами и пеной изо рта, но по сути эпилепсия не совсем болезнь, она — способ другого ощущения мира и времени. Это то, во что выродилось изначальное умение человека воспринимать пространство и время в полном объеме. Бездны, которые при этом открываются нашему взору, так не согласуются со всем человеческим опытом, что сознание пытается сразу временную дырку заштопать — результат: судорожный припадок.
Так, значит, пророки — эпилептики? Часто — да, это люди, склонные к таким припадкам, люди, получившие, как принято говорить, тяжелую психическую травму, то есть однажды выпавшие из времени или из того, что мы воспринимаем как время в виде периодичности и поступательного движения от вчера к завтра. Причем свои видения будущего или прошлого они трактуют каждый, исходя из собственного опыта и верований.
Имена таких особых людей известны нам начиная с далекого прошлого. Собственно говоря, вся книга книг Библии переполнена именами пророков и их пророчествами. Если присмотреться к этим людям древности повнимательнее, всех их объединит одна черта — исступленная вера в своего иудейского бога, вера, и которой наше рацио не участвует, и ко всему прочему особый образ жизни: без излишеств. Именно в этом состоянии людям являются «ангелы», которые и руководят их действиями и открывают «будущее». Одни пророки воспринимают эти прорывы в целостное время как голоса, другие — как картинки, третьи — во всей полноте ощущений, вплоть до подъема с Земли на ангельских транспортных средствах. Иезекииль, например, на которого любят ссылаться уфологи, верящие в инопланетных пришельцев, получает свои откровения, поднимаясь в небо на «колеснице бога».
Все эти шумовые, световые эффекты, которые он описывает, конечно, сходны с посадкой и взлетом инопланетного судна. Но они могут быть и порождением самого сознания, которое коллапсирует и создает эти эффекты, переходя на другую стадию восприятия. Но как же, он ведь попадает на «небо» и общается с «богом»? Давайте договоримся: никакого «бога» не существует. Существует только наше собственное сознание, заключенное и телесную оболочку. Поскольку эта оболочка наделена не самыми полноценными органами чувств, то есть способна получать информацию из того места, где она пребывает, далеко не в полном объеме, то и сознание не может это место воспринимать целостно. Поэтому в мире человека пространство и время воспринимаются как две разные категории, хотя, скорее всего, это две части единого целого. Время есть пространство и пространство есть время, а точнее существует своего рода «пространство-время», которое в материальном мире распадается на две составляющие. Нашему сознанию так проще, только и всего. Неразвитый человеческий мозг, занятый проблемами выживания в диком мире, воспринимал пространство и не воспринимал времени. А характеристики пространства были понятны: движение возможно в этом пространстве только по направлениям в плоскости и объеме, то есть по трехмерной модели. как видимый мир. Время у этих людей вообще не «шло», оно пребывало в «сейчас». Позднее оно стало восприниматься как некая протяженность, и, поскольку самым понятным образом протяженности в пространстве была река, время стали ассоциировать с течением реки, то есть «вчера», «сегодня» и «завтра» в этой модели выглядит как «выше по течению», «здесь», «ниже по течению». И на этом образе древности сложилось сугубо человеческое восприятие времени, отделенное от пространства, но с характеристиками пространственного восприятия, хотя, по сути, люди живут во времени как в одномерном мире. Каждое сознание — это точка на линии времени, и именно поэтому для точки не существует целостного мира. Точка способна хорошо видеть и ощущать только свое «здесь», которое понимает как «сейчас», а прошлое и будущее лежат за пределами се ощущений. Более развитая «точка» способна существовать в «двумерном» времени, тогда она может «перемещаться», чаще всего случайно, но ей трудно удерживать свое расположение во времени, и она возвращается в свое «сейчас». А для еще более развитой «точки» параметры ощущаемого времени аналогичны параметрам ощущаемого пространства, и для нее время не похоже на линию, а похоже на плоскость, поэтому она легко задерживается в любом из положений «времени-линии» и может попадать в некоторые места плоскости времени за пределами «времени-линии», то есть во «время-плоскость», которое мы воспринимаем как «другие миры». И какие-то очень высокоорганизованные точки-сознания способны воспринять время как объем, занимая любое положение внутри пространственно-временного куба. Далее — моделей поведения и восприятия точки можно привести множество, но они уже совсем отличны от человеческого восприятия, а относятся к математической реальности. Только обычный человек не способен подняться даже на второй уровень осознания времени, так что прошлое и будущее для него переживаются лишь как воспоминания и планы, причем он не понимает и своего «сейчас», потому что отчеты его органов чувств всегда запаздывают, отражая события. Лишь в редкие моменты, когда под угрозой находится сама жизнь, мы способны «перескочить» на иное восприятие времени. Тогда-то оно и может для нас, только в индивидуальном порядке, сжиматься или растягиваться. Эти случаи хорошо описаны как в медицинской, так и в «аномальной» литературе.
Один из аномальщиков, Е. Голомзин, приводит два факта из собственной биографии.
«Заканчивался обычный рабочий день, — вспоминает он. — Нужно было идти на дорогу, где меня должна была забрать «дежурка». Решив сократить путь, я не пошел по серпантину горизонтов, а спустился вниз напрямик по уступам и в ожидании машины сел на обочине дороги. Спустя некоторое время я заметил, как метрах в трехстах от меня поперек дороги встал самосвал и перегородил ее.
«Очевидно, оцепление, — подумал я. — Будут взрывать».
Я был совершенно спокоен, так как находился далеко вне зоны оцепления и, следовательно, от места взрыва. Внезапно, к моему великому изумлению, показалась «дежурка» и остановилась по ту сторону самосвала. До меня с ужасом начало доходить, что оцеплено то место, где я сидел, и, судя по расстоянию до оцепления — около трехсот метров, — находился где-то в эпицентре будущего взрыва. Не успел я осмыслить ситуацию, как прямо за спиной оглушительно рявкнуло, раздался душераздирающий визг рикошета каменных осколков, и в небо выплюнуло порцию дробленой породы.