Тайны Сикорских
Шрифт:
— Пчхи, — не сдержалась Катя, заставив одного из мужчин оглянуться, но увлеченный беседой, он тут же отвлекся.
— Что бы ни случилось, не вылезай из-за портьеры, — строго сказал Сикорский. В его голосе звучали непривычные нотки искренней тревоги.
Катя недовольно уставилась на него. Она еще не совсем ополоумела, чтобы так просто и глупо выдать себя.
— Да, конечно, мы задержимся на несколько деньков, — фраза была безобидная, но голос… Катя, словно в тумане, медленно, аккуратно выглянула в щелочку, чтобы рассмотреть говорящего. Сикорский что-то
— Вы вместе? — рыжебородый стильный мужчина задал вопрос.
— Да, — слегка покраснела красивая ухоженная блондинка, и доверительно взяла под руку стоящего рядом мужчину, обаятельно улыбающегося. Некрасивого, но озаряемого самой привлекательной улыбкой в мире. До боли, до тремора знакомой. Что же так душно? Катя забыла дышать.
— Так что, может, погуляем на свадьбе? — шутливо предположил невысокий полненький мужчина, вытерев вспотевшую лысину сухой салфеткой, вытащенной из кармана пиджака.
Щеки красотки заалели, словно маки. Сколько ей? Двадцать три? Или меньше? Нет, все-таки двадцать пять. Шикарная молодая женщина.
Катя бездумно посмотрела на свои руки с обломанными о каменную кладку ногтями, на грязную лужу, натекшую с промокшей насквозь скромной форменной одежды. Серая жидкость скоро начнет вытекать из-под портьеры и, возможно, выдаст местоположение спрятавшейся служанки. Все-равно. Стало как-то все-равно. Дикая усталость.
— Все может быть, — неопределенно ответил мужчина и, приобняв за талию свою спутницу, привлек ее поближе, озарив белозубой улыбкой.
— Где-то сквозит, вы не чувствуете? — недовольно оглянулся невысокий лысоватый мужчина и направился к окну. Катя равнодушно стояла, наблюдая, как приближается незнакомец, как опускает рычаг, поворачивается прямо к ней — вот-вот заметит — женщина даже не пыталась спрятаться, пожирая глазами цветущую парочку. Все-равно. Ей было все-равно.
Сикорский, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, оставив попытки образумить служанку. Он понял, что Катерина заметила, узнала. И ничем не мог помочь ей. Женщина с разбитым сердцем не реагировала на внешние раздражители.
Пронесло. Рыжебородый окликнул товарища:
— Ну что ты там так долго, пойдем выпьем чего-нибудь, Карина замерзла. Любовь не греет? — засмеялся, обращаясь к красавице. Ее спутник знакомым собственническим жестом привлек к себе девушку, крепко приобнял.
— То-то же, — довольно хохотнул бородатый.
Лысоватый мужчина догнал компанию, и они все вместе направились в зал, где проходило основное развлечение. Катерина вышла из своего укрытия, желая последовать за удаляющейся компанией.
— Постой, — мягко окликнул Сикорский. — Тому, что ты видела, есть логичное объяснение. Не спеши с выводами.
Забыв на мгновение, что он призрак, попытался ободряюще положить руку на худенькое плечо Катерины, но его ладонь прошла сквозь нее. Девушка дернулась, ощутив жар, словно сквозь нее пропустили струю горячей воды.
Она резко развернулась, казалось, одними побелевшими растрескавшимися губами просипела — голос оборвался, словно натянутая струна:
— Ты знал? — впервые обратилась к Артему Николаевичу на ты.
— Ты знал?! — повторила вопрос, сжираемая болью изнутри, желая найти того, на кого можно было выплеснуть излишек ошпаривающей каждую клеточку гневом, отчаянием боли.
— Вам нужно поговорить, — осторожно ответил Сикорский, неотводя взгляд, стараясь вложить в голос понимание и мягкость, успокоить одной интонацией, усмирить сорвавшуюся с привязи боль Катерины. Он понимал, что в состоянии аффекта женщина может натворить непоправимых глупостей, и старался предотвратить это.
— Ты знал… — осознание тяжелой каменной плитой обрушилось на уставшую женщину. Хотелось ругаться разорвать кого-то в клочья, но вмиг этот порыв исчез, трансформировавшись в апатию. Она молча и не скрываясь пошла в свою спальню, оставляя мокрые, грязные следы. На удивление по дороге ей никто не встретился, хотя женщина тайно желала, чтобы ее заметили, заинтересовались ее внешним видом, разоблачили.
Сикорский молча следовал за ней. Очутившись наедине, он сел на краешек кровати рядом со смотрящей в одну точку Катериной. Ее волосы растрепались, рассыпались мокрой копной по спине, тушь под левым глазом потекла, оставляя тоненький черный след. Колготы были безнадежно разорваны — где-то зацепилась за выступ, когда карабкалась по зданию.
— Катя… Я не хотел, чтобы ты узнала все от меня. Но ты должна знать, что все не так, как кажется. Володя не бросил тебя. Есть определенные причины, по которым он вынужден… — всегда спокойный и уверенный старший Сикорский говорил, как можно ласковей, словно с больным ребенком. Или с маленьким ощетинившимся диким зверьком.
— Ты знал… — Катя молча уставилась. — Вон.
Ее голос стал шипением змеи, отравленным ненавистью.
— Вон.
— Катя… — мягко, осторожно, словно дуновение майского ветерка, говорил Артем Николаевич.
— Вон.
Сморгнула невыплаканные слезы. На миг прикрыла веки. Когда снова открыла — призрак растворился. Глаза защипало, но сил разразиться рыданиями не было.
Глава 11. Неожиданный поворот
— Так, все, рассказывай, почему глаза на мокром месте, — Павел перегородил Катерине дорогу, прислонив руку к стене. Его теплое дыхание с легкой примесью виски опалило кожу.
— Все в порядке, — отводя воспаленные от недосыпа глаза ответила женщина, пытаясь прошмыгнуть, словно мышка, поднырнув под руку бывшего одноклассника. Но с кошачьей ловкостью Паша схватил свою добычу за болтающийся сзади хвостик наглаженного белоснежного фартушка.
— Э нет, — цокнул языком. — Давай жалуйся.
Сердце Кати стиснуло железным обручем. Ночь была необычайно длинной, бесконечной, обволакивала тугими тяжелыми мыслями, давила, заставляла метаться по комнате, словно раненного зверя.