Тайны старой аптеки
Шрифт:
— Отправление через пять минут, — хмуро пробурчал проводник, видимо, ожидавший чаевые за обед. — Занимайте свое место.
Джентльмен поднялся в вагон, а к проводнику подошла полная дама. В руках она держала билет и поводок — по цепочке на поводке были закреплены трое ее детей — каждый с громадной ковровой сумкой. Тут уж проводник окончательно разочаровался в жизни — на лице дамы было написано, что она не знает такого слова, как «чаевые».
Между тем, пройдя по темному проходу, джентльмен в клетчатом зеленом пальто нашел свое купе и, поставив ящичек с обедом на откидной столик, положил чемодан на полку для ручной клади, а затем устроился у окна.
По
И все же кое-кто общей суматохе не поддавался. У кирпичной стены, что ограничивала платформу, стоял угрюмый мужчина в дорожном темно-коричневом костюме, котелке и с чемоданом. Он всем своим видом походил на пассажира, вот только наблюдавший за ним через окно молодой джентльмен знал, что мистер этот только лишь притворяется пассажиром, что костюм из вокзальной лавки «Шиффоньерс. Все для путешествия на поезде» — это маскарад, а чемодан его пуст. Покидать город он был не намерен и следил за тем, чтобы его не покинули определенные личности. Они с ним уже успели свести знакомство, и знакомство это было крайне неприятным.
Перронщик зазвонил в колокол, проводники зашли в вагоны, раздался протяжный гудок, и спустя мгновение поезд, качнувшись, медленно пополз вдоль платформы.
Мистер с пустым чемоданом не мигая провожал его взглядом.
— Поверить не могу, что удалось, — прошептал молодой джентльмен, когда наблюдатель скрылся из виду.
Дверь открылась, и в купе ввалился невысокий запыхавшийся человечек с обтянутым сетью чемоданом; из-под этой сети торчали свернутые трубочками несколько разных газет и пара книг. Еще парочку книг незнакомец зажимал под мышками.
— Ох, едва успел! — воскликнул он и плюхнулся на сиденье напротив. Книги тут же переместились на столик. — Зазевался в лавке «Паровозный роман» — никак не мог выбрать, какую книжку взять в дорогу. Видимо, нам вместе коротать путь. Мое имя Найджел Торнтон.
— Лаймон… Лаймон Лемони, — представился молодой джентльмен.
— Лемони… знакомая фамилия… — Попутчик задумчиво почесал подбородок.
— Мой кузен, Лемюэль Лемони, — владелец аптеки на улице Слив. Я гостил у него некоторое время.
— Ах да! Аптека! А сейчас куда едете?
— Домой, в Рабберот.
Попутчик хмыкнул.
— О, и я тоже еду в Рабберот. По делам. Я работаю с бумагами: ищу разное в исторических хрониках, семейных древах и родословных — восстанавливаю по заказу былые события, разыскиваю утерянных родственников и давно пропавшие вещи. Можно сказать, копаюсь в вековой пыли среди имен умерших много лет назад людей, как бумажный червь… как бумажный могильный червь.
— Занятно, — ответил Лаймон Лемони.
— О, «занятно» — это про мой последний заказ, — разоткровенничался болтливый попутчик. — На сей раз мне нужно отыскать не чью-то бабушку или без вести пропавшего на войне дядю, не фамильные серьги или родителей какого-нибудь сироты, а ни много ни мало поезд. Поезд, представляете?
— Это очень… необычно.
— И не говорите. Это дела более чем столетней давности, прошу заметить. След нужного моему заказчику поезда ведет в Рабберот — хочу изучить тамошние вокзальные архивы. Ну а вы, мистер Лемони? Чем вы занимаетесь?
— Я аптекарь. Проходил обучение
— Разумеется.
Мистер Торнтон достал из-под сетки свои газеты. Передовицы разных изданий вещали об одном и том же невероятном событии, произошедшем в Габене и переполошившем весь город.
— Ночью кто-то ограбил «Ригсберг-банк», — сказал он, изучив заголовки.
— Я слышал, — ответил Лаймон Лемони.
— Ну и поделом им, этим хмырям. На пушечный выстрел не подхожу к банку. Мрачное отталкивающее место. Не пойму тех легковерных болванов, которые рискуют брать у них ссуду.
— Да уж.
— Ладно, потом ознакомлюсь с этим ограблением, сперва почитаю какой-нибудь романчик.
Мистер Торнтон отложил газеты и взял одну из припасенных книг.
— Кэт Этони «Человек без лица», — прочитал он то, что было написано на обложке. — Интригующее название. Пожалуй, с нее и начну.
Не прибавив ни слова, мистер Торнтон открыл книгу и погрузился в чтение.
Решив последовать примеру попутчика, Лаймон Лемони достал из кармана пальто конверт и извлек из него письмо. Это письмо он перечитывал уже трижды: накануне, во время событий, которые никак не шли у него из головы, утром, когда ждал свой костюм в ателье «Гардероб Джентльмена», и в кэбе, по пути на вокзал. И все же сейчас, в купе трясущегося поезда «Рудд», углубившись в него, читал все, словно впервые.
«Дорогой мистер Придли,
Не удивляйтесь — я знаю, кто вы. И всегда знал. Задолго до того, как вы переступили порог моей аптеки.
Так же мне известно что вы, Джеймс, — сирота и родом вовсе не из Рабберота, как пытались убедить меня при нашей первой встрече, а отсюда, из Габена. Более того — вы никогда не покидали Тремпл-Толл.
Ваши родители были безнадегами — банковскими должниками — и передали вам в наследство свои долги. Ваш отец, Роберт Придли, закончил свои дни в долговой тюрьме Браммл, а ваша матушка, Джоанна Придли, скончалась от чахотки некоторое время спустя. После этого «Ригсберг-банк» отобрал ваш дом, и вы оказались на улице. Вы могли пойти по пути местных злыдней, податься к Свечникам или Синим Платкам, но вы — хороший человек, Джеймс, и выбрали тяжелую, но честную жизнь, в надежде однажды выбиться в люди.
С самого детства ваша душа лежала к аптекарскому делу — и неудивительно, учитывая, что вы жили напротив аптеки. Туда вы и нанялись, в «Аптеку Медоуза», — простым этажным скляночником. Мои познания в том, как у господина Медоуза все устроено, весьма ограничены, но я предполагаю, что в ваши обязанности входило мыть и подготавливать склянки для лекарств, убирать столы, чистить фартуки аптекарей и резать аптечную ткань на носовые платки.
Вы исправно работали там четыре года, терпели лишения, насмешки и побои, при этом почти все свое жалованье относили в банк, пытаясь возместить родительские долги. Несмотря ни на что, вы старались делать хорошо свою работу, впрочем, смогли дослужиться лишь до младшего помощника аптекаря. Господин Медоуз знал о вашей мечте однажды стать одним из его аптекарей, но относился к этому с пренебрежением. Вы не отчаивались, ждали возможности проявить себя, и однажды такая возможность представилась.