Тайный дневник да Винчи
Шрифт:
Робеспьер не хотел сдаваться, у него еще теплилась надежда на спасение. Поддержка влиятельных членов масонской ложи, в которой он состоял, решила бы его проблемы. О руководителях ложи, посвященных высших градусов, никто ничего не знал. Даже сам Робеспьер при всем своем могуществе не имел ни малейшего представления, кем они были. Приходилось вести игру по жестким правилам, если он рассчитывал спастись. Как? Всего-навсего схватить пять человек, носивших капюшоны, раскрыть тайну их личности и заставить оказать ему покровительство. Но сначала надо попробовать склонить их на свою сторону по-хорошему, не прибегая к насилию. Робеспьер был человеком разумным.
Масонский храм находился в обычном доме, находившемся в непримечательном переулке Парижа. Скромный фасад
Приготовившись, Робеспьер без дальнейших проволочек вошел в храм. Вход, справа и слева, обрамляли колонны Иахим и Боаз, дань памяти Жаку де Моле, сожженному на костре в 1314 году, как раз когда во Франции разгромили храмовников. У колонн со шпагой наголо вытянулся привратник — масонский брат, охранявший ложу во время заседаний. По обе стороны прямоугольного зала длинными рядами сидели те члены братства, кто мог (или отважился) прийти на поспешно созванное собрание. Напротив, в символической ложе храма, заняли свои места высшие должностные лица — пятеро в капюшонах, которых никто не знал в лицо. Робеспьер приблизился к ним, сделав несколько шагов вперед, и поздоровался кивком, скорее вызывающим, чем вежливым. Пол был выложен плитами разного цвета в шахматном порядке, а голубой потолок усеян звездами. В центре зала высились три колонны, окруженные горевшими толстыми белыми свечами. Сверху спускался свинцовый отвес, а вдоль стен лежал шнур с семью узлами. В глубине, в ложе храма, над головой руководителей, парила священная дельта — Всевидящее Божественное око, заключенное в треугольник, в окружении символов Солнца и Луны. Внизу на небольшом возвышении, алтаре, покоились деревянный молот, угломер и циркуль — знаки масонства, унаследованные от легендарных братств вольных каменщиков, строителей средневековых соборов. Их нынешние преемники превратились в интриганов, рвущихся к власти. Правда, не все масоны грешили властолюбием. Многие действительно верили в идеалы будущего совершенного общества и стремились внести посильную лепту в улучшение нравственного и материального состояния человечества. Посвященные высших градусов, как правило, не преследовали иной цели и ничего не желали больше, кроме как покрепче ухватить бразды правления земного царства. Самое парадоксальное — многочисленные ложи обязаны своим возникновением покровительству тамплиеров, а значит, масонский орден в начале пути защищал именно то, что ныне жаждал уничтожить. Впрочем, не менее парадоксально и превращение (стараниями новых правителей) идеалистического девиза революции «Свобода, Равенство и Братство» в уродливую карикатуру, не вызывавшую открытых насмешек только потому, что люди гибли тысячами на эшафоте.
— Братья, я пришел сюда просить вас о снисхождении, — сказал Робеспьер с проблеском гнева в глазах.
Ему не нравилось просить, он привык приказывать. Но разумеется, останавливаться на полдороге он не собирался.
— Нам известно твое желание, брат наш. И ты должен понимать: мы не можем дать тебе этого, — вынес приговор Великий мастер недрогнувшим голосом, красивым, звучным голосом, исполненным умиротворения.
— Не можем, — повторили по очереди, словно читая литанию,
— Братья мои, в вашей власти совершить чудо: предотвратить падение моего правительства во благо Республики.
— Твое правительство не принесло никакого блага Республике, брат, за исключением одного: отныне никто не осмелится повторить сделанного тобой.
Лицо Робеспьера наливалось краской — порозовело, покраснело и, наконец, стало багровым от неистовой ярости.
— Тогда я заставлю вас! — вскричал он.
Угроза Робеспьера не произвела на присутствующих ни малейшего впечатления. Все присутствующие сохраняли невозмутимое спокойствие в ожидании ответа Мастера.
— Ты не заставишь нас выполнить свою просьбу вопреки нашей воле.
— Еще посмотрим!
Последний вопль Неподкупного затерялся в преддверии храма: так стремительно он выбежал из святилища, сжимая кулаки.
Выскочив на улицу без плаща, Робеспьер заорал во всю глотку. Отправляясь в храм, он предупредил своих людей: через некоторое время они должны незаметно окружить тот дом, куда он войдет. И теперь он звал их, надрывая горло. Для гвардейцев его крики послужили сигналом: они немедленно сбежались к своему командиру с оружием наперевес. Вслед за ним они ворвались в храм, осквернив его грубым вторжением. Никто не ускользнул. Черный ход, спрятанный в ложе за черным занавесом, также сторожили солдаты. Пятерым мастерам, уступая давлению силы, пришлось показать лица. Один за другим, под наведенными пистолетами, они сбросили капюшоны.
Робеспьер никого из них не узнал. И без капюшонов они оставались для него такими же неизвестными, как и прежде, когда скрывали лица под черными колпаками.
— Кто вы такие, черт побери? — набросился он с неописуемой злобой на тех, кого недавно называл братьями. — Отвечайте!
Такого Робеспьер даже предположить не мог. Правда ошеломила его: эти пожилые люди — все пятеро были преклонных лет — не являлись могущественными фигурами. Нет. Художник, парфюмер, писатель, адвокат и армейский офицер. Никто из них не мог спасти Робеспьера от уготованной ему судьбы. Никто.
Жизор, 1794 год
Юный племянник приходского священника из Дюнкерка остановил лошадь у внешней ограды заброшенного замка в Жизоре. Внушительное громоздкое и очень древнее сооружение на первый взгляд не представляло собой ничего примечательного. День клонился к вечеру, и последние лучи солнца, перед тем как погаснуть на горизонте, окрашивали эту часть крепостной стены и высокий донжон в зловещие тона. К ночи собиралась гроза. Дул порывистый ветер, и тяжелые облака, подсвеченные солнцем, заволокли уже половину неба.
Юноша убедился: вокруг ни души, и незаметно вошел в крепость, ведя коня в поводу. Дядя настаивал — он должен проделать все осторожно и тихо: никто не должен его заметить. Замок был необитаем, в отличие от деревни, и не исключено, что кто-то из местных мог его увидеть и заподозрить неладное. Не зря ведь старинная легенда гласила: сокровище уничтоженных тамплиеров все еще покоилось там, в подземелье, под охраной демона, которого способен победить только человек с чистым сердцем и только в полночь двадцать четвертого декабря… Племянник погибшего Хранителя не слышал ту легенду, но сердцем был чист.
За внешней крепостной стеной находился нижний двор. Здесь юноша привязал лошадь к столбу и пошел дальше. Он искал люк в земле, спрятанный где-то в верхнем дворе за внутренним кольцом оборонительной ограды. Мальчик нашел люк неподалеку от донжона с большим трудом, несмотря на полученные подробнейшие указания. Тайный ход явно задумывался так, чтобы на него случайно не наткнулся посторонний.
Подняв крышку люка, юноша вернулся к своему коню и снял с седла маленький, легкий сундучок. Юный гонец имел возможность в любой момент заглянуть внутрь ларца, закрытого только на защелку и не запертого на ключ. Но он так не поступил из уважения к дяде: юноша не хотел обманывать доверие человека, любившего его и заботившегося о нем, словно о родном сыне.