Тайный обожатель
Шрифт:
Ашсаха уволокла Олю внутрь, усадила на постель и села так, чтобы упрямая человечка не полезла мешать поединку.
Грета вернулась к трапезе, уверенная, что это последний день её жизни.
Оля, в отличие от землячки, не радовалась перспективе остаться без своего великана.
Её душили рыдания. Пришло запоздалое осознание, что из-за её глупого желания помочь пленнице погибнут они все.
Сестра Хастада, на удивление, сидела тихо, без присущих ей завываний и ворчливого шипения.
Тем временем шум нарастал. Голосов на улице прибавилось. На бой вышли посмотреть все.
– Хватит реветь. Молись, чтобы они поубивали друг друга. Меньше серых уродцев – меньше проблем, – бросила Оле Грета. – Если твой великан каким-то чудом останется жив, будь уверена: он дождётся, пока ты родишь, а затем сожрёт тебя. И косточки обглодает. Эти звери…
– Заткнись! – взвизгнула Оля и прижала сцепленные руки к груди. Ей хотелось сжаться в комок, уменьшиться или вообще перестать существовать, но крупная дрожь напоминала о том, что тело слишком материально и само по себе исчезнуть не может.
– Хастад, прости... – прошептала себе под нос она, надеясь, что он в последние минуты своей жизни её услышит.
С улицы послышались громкие крики. Нечто подобное можно услышать в конце футбольного матча, когда одни фанаты ликуют, а другие негодуют.
Бой завершился.
Оля закрыла рот обеими ладонями, чтобы не закричать, но сдержать громкий всхлип не сумела. Она чувствовала себя виноватой и не имеющей права на лишние звуки и движения.
Вот сейчас Ашсаха, потерявшая единственного брата, встанет и свернёт Оле шею. Потому что Хастада больше нет. Некому заступиться. И заслуженно. Наверное, такая смерть будет гуманной и быстрой.
Оля подняла голову и посмотрела на великаншу: та почему-то смотрела вовсе не на свою будущую жертву, а в сторону входа.
Ещё несколько долгих тяжёлых секунд – и входная ширма отодвинулась, а на пороге возник Хастад.
Он прошипел что-то Ашсахе, и та незамедлительно покинула хижину.
Олю затрясло ещё сильнее. Она чувствовала себя предательницей. Вполне закономерно, что Хастад выйдет из себя и накажет её. Или, как сказала Грета, дождётся рождения ребёнка и потом обглодает Олины косточки.
И Оля взвыла от страха и вины.
Великан сел рядом и прикоснулся к Олиному плечу, от чего она замерла в ожидании более резких действий.
Может быть, сейчас он её убьёт?
– Хола, мне нужна твоя помощь, – не очень чётко произнёс он. – Найди иглу, нитки и дезинфектор.
Оля только сейчас осмелилась посмотреть в лицо Хастаду и ужаснулась: щека распорота напрочь, кровь тонкой струйкой стекает с лица на грудь и ниже.
Всё лишнее мгновенно испарилось из головы. Оля бросилась к сумке и достала необходимое.
Хастад лёг на
Как только игла была готова шить, Оля засомневалась, сумеет ли наложить швы.
– Это будет больно... Я боюсь сделать хуже.
– Я ничего не почувствую, – по-прежнему не открывая глаз, ответил он.
И Оля приступила к делу. Всего дюжина швов. Самое сложное – проткнуть кожу не слишком глубоко и не слишком далеко от края пореза.
Игла упрямилась, выскальзывая из вспотевших и вымазанных в крови пальцев.
Оля продолжала плакать, но усилием воли заставляла себя шить.
За время операции Хастад не шелохнулся. Можно было подумать, что он потерял сознание или спит.
Кровь остановилась. Шов получился более-менее ровный.
– Как ты? – спросила Оля, убирая влажной салфеткой кровь с его лица и шеи.
– Терпимо, – коротко ответил он.
– Ты его убил, да?
– Убил.
– Хастад, прости, это всё из-за меня... – из её груди вырвался очередной всхлип.
– Хола, перестань, тебе вредно нервничать. У шиху такие обычаи, – сказал великан, садясь рядом с возлюбленной.
– Шиху? – переспросила она.
– Так серые великаны называют себя. Так же, как люди зовут себя людьми, человеками.
– Понятно, – ответила Оля, уже счастливая оттого, что Хастад говорит с ней без единого признака обиды. А ведь он только что чуть не умер из-за её глупости.
Оля сделала попытку обвиться руками вокруг его шеи, но он мягко отстранил её от себя.
– Не надо, я весь в крови и пыли.
Мягкий отказ спровоцировал новый приступ истерики. Рыдания начали душить с такой силой, что Оля не могла нормально дышать и в попытке заглотить побольше воздуха по-рыбьи открывала рот.
– Хола, успокойся, всё уже закончилось. Эй? Чего ты боишься?
– Ты меня воз-нена-ви-и-и-и… – протянула она.
– Что за глупости? – удивлённо нахмурился Хастад.
В хижине снова стало тесно: на пороге появились Ашсаха с главой поселения.
Начался напряжённый разговор. Вожак разозлился, что какой-то юнец убил его помощника. Даже не зная великаньего языка, Оля видела, что ситуация накаляется.
Глава напирал на Хастада, а тот стоял с каменным лицом и, когда удавалось, пытался объясниться.
О чём шёл разговор, Оля так и не узнала. Из отдельных понятных ей слов так и не удалось уловить смысл разговора.
Внимание вожака переключилось на Грету, забившуюся в самый дальний угол за охапку хвороста. Хижина снова завибрировала от рычания. Хастад встал в боевую стойку. Вожак фыркнул, что-то прошипел с угрожающе-насмешливой интонацией и исчез.
Оля тут же подскочила к своему великану.
– Хастад, что он тебе сказал?
– Всё в порядке, Хола, – устало ответил великан. – Жди меня здесь, я скоро вернусь.