Тайный обожатель
Шрифт:
– Нет! – Оля поднялась на ноги и преградила ему путь. – Ты и с ним собираешься драться? Да пусть он забирает её! – она указала на Грету. – Пожалуйста, не ходи… – последние слова прозвучали сиплым, срывающимся на плач голосом.
– Я не буду с ним драться. Искупаюсь в озере и вернусь, – устало ответил Хастад, затем дал указания Ашсахе и ушёл.
В темноте зашевелилась Грета.
– Что происходит? – спросила она.
– Не знаю, – покачала головой Оля и забралась обратно
Грета осмелела и пробралась поближе к своей землячке.
– На каком языке ты с ним разговариваешь?
– На русском, – ответила Оля.
– Э… Он реально шпарит на русском? Это же охренеть какой сложный язык! Получается, ты тоже русская?
– Да. А ты откуда?
– Я из Швеции, но на момент похищения жила в грёбаных Штатах. Если бы не уехала туда работать, жила бы себе счастливо. А теперь вот жду, когда меня сожрут.
– Может, и сожрут… – машинально ответила Оля. Все её мысли сейчас крутились вокруг Хастада.
– Но спасибо тебе. Сегодня хотя бы уродец не будет меня трахать. Надеюсь, он окончательно сдох.
– Окончательно, – эхом отозвалась Оля.
– Чего ревёшь? Твой-то уродец жив. Боишься, что накажет?
Оля покачала головой.
Грета сделала попытку подползти ближе, но её спасительница внезапно выставила руки вперёд, загораживая путь.
– Эй? – возмутилась Грета.
– От тебя воняет, – пояснила Оля. – Тебе бы помыться.
– Это я специально под себя хожу, чтобы уродец меня меньше лапал.
– У меня есть запасная одежда. Я дам тебе, когда помоешься.
– Да не надо. Меня всё равно перепродадут или сожрут. Чистая я им, тварям, не достанусь.
– Ладно. Как хочешь, – не стала спорить Оля. Она снова погрузилась в свои тревожные мысли.
В себя Оля пришла, когда ей в лицо прилетел мелкий камешек. Это Грета пыталась дознаться, где здесь туалет, и если нет, то выйти на улицу в сопровождении Оли во избежание нового похищения. Конечно, беспомощная человечка вряд ли смогла бы защитить, но за компанию было как-то спокойнее.
– Ссать хочу, не могу , – сказала та.
– За той ширмой ведро, – ответила Оля и посмотрела на часы. С момента ухода великана прошло полтора часа. – Хастад не приходил?
– Нет. Сама разве не видишь?
– Странно...
Оля вышла на улицу – посмотреть, не случилась ли очередная драка. Но всё было тихо, да и Ашсаха подозрительно спокойно возилась возле печки.
– Это же великан, зачем о нём беспокоиться? – усмехнулась Грета.
– У нас с тобой разные ситуации, – ответила Оля.
– Не такие уж и разные. Тебя трахал серый уродец и меня трахал серый уродец. Ты здесь и я здесь. Ты скоро умрёшь, и я тоже.
– Меня никто не принуждал к этому.
– От того, что ты дура, ничего не меняется. Меня вот похитили прямо с конференции, где я проводила репортаж.
Всё время, пока Грета говорила, Оля сидела, повернувшись лицом к выходу: во-первых, оттуда шёл поток свежего, не зловонного, воздуха, во-вторых, пора уже было появиться Хастаду.
***
Когда великан вернулся, высохшие было Олины слёзы хлынули обильным потоком. Плакать хотелось и оттого, что Хастад выглядел измотанным до такой степени, что стал похож на сгорбленного старика.
Он что-то прошипел Ашсахе, и та отнесла в помывочную нагретую на печи воду.
– Хола, помоги мне намылиться. Я, кажется, ободрал спину. Нужен антисептик.
В однобоком свете фонарика Оле удалось разглядеть ссадину в половину великаньей спины и ушиб на затылке. Выглядело это всё жутко, как будто кожу вдоль позвоночника содрали, небрежно ковыряя чем-то тупым. Как нужно было упасть, чтобы ободрать кожу до мяса?
– Хастад, в ране песок… – растерянно сообщила Оля, разглядывая спину великана.
– Промой губкой.
И Оля принялась обрабатывать повреждения. И хотя она старалась касаться губкой максимально нежно, по глубокому напряжённому дыханию Хастада она понимала, что процесс доставляет великану боль.
– Сильно болит? – спросила она, беспокоясь, как бы не сделать хуже.
– Терпимо. Я смертельно устал. Извини, но не смогу помочь тебе с принятием ванны.
– Ничего, – мотнула она головой, вздохнула и решилась спросить о главном. – Ты злишься на меня, да?
– Нет, Хола. Давай поговорим утром. И попроси свою подругу помыться и переодеться. От неё невыносимо воняет. Ашсаха сожжёт её вещи.
– Ладно. Подожди, я ещё раз обработаю шов на щеке.
Когда гигиенические процедуры были завершены, Хастад лёг в постель здоровой щекой вниз и уснул мёртвым сном.
Оля едва ли не силой заставила землячку снять грязные вещи. Та всё никак не верила, что на смену прошлому уродливому насильнику не появится другой.
Ашсаха с характерным ей ворчанием взяла зловонные тряпки Греты и закинула в печь. Вони немного поубавилось. Всё-таки запах жжёных тряпок не идёт ни в какое сравнение со смрадом человеческих испражнений.
***
Утром, когда через мелкие мутные окошки хижины пробился тусклый свет, Оля проснулась. Сон теперь не баловал её своей глубиной, он стал тревожным и обрывочным.
Она повернулась лицом к Хастаду. Тот ещё спал, но уже было заметно, что рана на его щеке распухла и левый глаз заплыл.
Оля потянулась, чтобы дотронуться до лица великана, но тот перехватил её кисть так резко, что она вздрогнула всем телом и едва не вскрикнула. Мало ли какие рефлексы могут быть у опасного зверя.