Тайный Союз мстителей
Шрифт:
— Эти? Почему эти? — сказал он с сильным акцентом, повернувшись к учителю Грабо. — Почему вы думаете, что эти?
— Почему? Ох-ох-ох… — Грабо не сразу нашелся, что ответить. Он состроил всезнающую мину, поклонился обоим офицерам, приложил руку к груди и с подобострастной улыбкой сказал: — Эти парни, господа офицеры, нам хорошо известны как зачинщики подобного рода дел.
Фрау Граф хотела было вмешаться, но офицер жестом велел ей не прерывать Грабо.
— Я понимаю, — продолжал тот. — Вам должно показаться странным, что мы, зная о подобных вещах, самым
Он кивнул в сторону Альберта и Други, которые недоуменно переглядывались, переступая с ноги на ногу, и никак не могли взять в толк, зачем их сюда вызвали.
— Всю ответственность за подобные эксцессы, — заявил Грабо, — я возлагаю на моего молодого коллегу. Фамилия его Линднер. — Снова подобострастная улыбка появилась на лице Грабо. — При этом я обязан заверить вас, что я почти убежден в честности его намерений.
По лицам офицеров нельзя было определить, какое впечатление произвела на них несколько выспренняя речь Грабо. Ничего нового они от него так и не узнали.
— Слушая вас, — тихо сказала фрау Граф, — можно подумать, что вы пришли сюда плести интриги.
— Я возмущен! — взорвался Грабо, однако тотчас же приглушил свой голос.
Фрау Граф хотела обратиться к обоим офицерам, но тут Альберт и Друга привлекли к себе всеобщее внимание. Вся эта сцена им порядком надоела, и они, чтобы выразить свое пренебрежение, взяли да и сели прямо на пол.
Три огромных прыжка — и Грабо очутился рядом с ними. Губы его дергались, лицо покрылось красными пятнами.
— Встать! — заорал он, намереваясь поднять Альберта за руки.
Но тот брезгливо высвободился и сказал:
— Ну, уж таким манером у вас никогда ничего не выйдет.
Ярость Грабо достигла предела, и он готов был ударить Альберта, но в эту минуту открылась дверь и вошел Линднер. Он выглядел бледным и усталым, как всегда.
— Ну, что вы теперь скажете? — сразу же набросился на него Грабо, давно уже переставший церемониться со своим более молодым коллегой.
— Заходите, заходите! — спокойно пригласил Линднера старший офицер и, обратившись к Грабо, сказал: — Плох тот учитель, которому ученики не доверяют.
Грабо снова отвесил офицерам поклон, что выглядело довольно глупо, но, должно быть, его озадачило замечание старшего офицера.
— Что случилось? — спросил Линднер, поздоровавшись со всеми.
Фрау Граф рассказала ему, что на шоссе в Бирнбауме кто-то из учеников выложил из мха фашистские знаки. Советские офицеры видели разбегавшихся детей.
— А теперь господин Грабо утверждает, — она подчеркнула «утверждает», — что этими детьми были Альберт и Друга.
— Дорогая фрау Граф, надеюсь, вы понимаете, что у меня достаточно оснований для подобных утверждений! — тут же вставил Грабо.
Учитель Линднер задумался. В уголках его рта снова появилась горестная складка, вид у него был очень грустный. Подойдя к Альберту и Друге, он долго смотрел на них.
— Вы это сделали? — спросил он.
— Чего это вы нас спрашиваете! — возмутился Альберт, не поднимаясь с пола. — Те, кто нас вызвал, лучше знают.
Друга выразил свое презрение небрежным:
— Эх…
Учитель Линднер глубоко вздохнул и так ничего и не сказал.
— Ступайте домой! — младший из офицеров как-то удивительно по-домашнему помахал рукой Альберту и Друге. Он даже подмигнул им. Разумеется, оба не стали ждать вторичного приглашения.
— Однако, господа офицеры, надо же сначала добиться… признания. Оба должны признаться в своей вине…
— Нам не надо никаких признаний! — несколько резко ответил младший офицер господину Грабо. — Нам надо знать причину.
На сей раз Грабо от удивления даже забыл поклониться. Он так и стоял с открытым ртом.
— Это очень верно, — подтвердил учитель Линднер. — Важно вскрыть причины. Но тем не менее нам надо знать и кто это был. Я не думаю, чтобы это были те два ученика, которые только что вышли отсюда. Хотя именно они доставляют нам больше всего хлопот, но на такое, мне кажется, они не способны. — Линднер говорил, избегая всякого внешнего эффекта. Он просто высказывал свою искреннюю озабоченность. Когда он смотрел на офицеров, взгляд у него был такой, будто он спрашивал совета у товарищей и единомышленников, а вовсе не у представителей чужой страны.
Он просто и ясно рассказал всю историю Альберта и Други. Когда он закончил свой рассказ, старший офицер задумчиво сказал:
— Понимаю. У нас такие же проблемы. Ребят любить надо. Любовь эта должна быть сильнее всего! Вы справитесь. Вы отличный педагог!
Затем он долго смотрел своими серыми глазами на Грабо.
— А вы? — спросил он. — Почему вы сказали, что дети гитлеровские бандиты? Почему мы должны верить в это? Почему это не могли быть другие дети?
Грабо побледнел.
— Господа Офицеры! Вы должны понять… поводов для подозрения более чем достаточно, — начал он, явно смутившись. — Эти парни… оба они уже попадались в таких делах. И это последнее только дополняет ту картину, которую я уже составил себе о них. — Он умолк, внезапно почувствовав, что офицеры относятся к нему без всякой симпатии и слушают через силу.
— Что касается поводов для подозрения, — сказал теперь Линднер, и в глазах его вспыхнула еле заметная лукавинка, — то я вынужден возразить вам, коллега Грабо. Ничего подобного ребята до сих пор не делали. Их действия всегда имели какой-то смысл. Хотя порой и мрачный.
Грабо не слышал последних слов Линднера, ему что-то пришло на ум, и он поспешил немедленно высказать свой новый аргумент.
— Так, так, — заметил он с иронией. — Тут я придерживаюсь иного мнения. Дело в том, что существует весьма определенная связь между прежними и нынешним позорными деяниями этих бандитов. А вы сами разве не находите, что тот, кто нападает на пионеров и избивает их, способен выложить и свастику на шоссе?
Офицеры насторожились и потребовали подробного рассказа о случаях нападения на пионеров.