Театр нашей жизни. Для тех, кто любит думать
Шрифт:
в храме,
на фольклорном празднике,
в фольклорном театре.
Почему в фольклорном? Потому что там все построено на обрядах, которые передаются не по учебникам или записанным сценариям, а из уст в уста. Или вообще передаются интуитивно, по догадке или озарению. Как Лев Толстой описывал танец Наташи Ростовой, которая непонятно откуда взяла все приемы и фигуры танца. Так в деревнях, откуда давно разъехалась молодежь, умершим бабушкам, которые сказывали сказки и пели матерные озорные частушки, казалось бы, нет замены, поскольку они ничего никому не успели передать. Ан нет, возвращаются из города
Потому что можно не запоминать информацию, но вспомнить только ритм, интонацию, и на них, как на ленту, намотается все остальное (!!!).
Это чудо, но в то же время привычное явление, например, для Историко-этнографического театра, редкого, единственного в Москве. Редкого, потому что для этого нужно уникальное стечение обстоятельств, чтобы такой театр возник, нужны бескорыстные фанаты, которые будут все это тянуть, и каждый должен и петь, и плясать, и знать фольклор, и читать очень много и путешествовать во времени, и прикасаться к обрядам… то есть сдвигать или передвигать время. Это все окупает.
Помню, смотрел спектакль «Комедь. XVII век», рассказ о времени, когда по сути еще не было книг. Это было начало русской литературы, до написанных и напечатанных текстов, до М. В. Ломоносова. Почему и называют его основоположником русской литературы, что до него литература в массе своей была в устном виде – по кабакам, по домам, по площадям ходили пересказчики, сказители, скоморохи и рассказывали. И язык был красочнее и разнообразнее, потому что тогда не было разгружающих память книг и записывающей аппаратуры.
И оказывается, что если перенести (что и делали актеры) какие-то приметы одного времени, скажем, XVII века (строения, мебель, одежда, говор, жесты, манеры), в наше нынешнее, то другое, далекое для нас время и проявится. По крайней мере какие-то отголоски, мотивы: звуки, формы, ритмы… Во время спектакля у меня не раз возникало чувство, что я как на машине времени перенесся в XVII век, хотя, наверное, если бы персонажи говорили в полной мере на том старославянском языке, который был принят в XVII веке, я бы не все понял… Но, видимо, хватило и той настройки, которую создавали детали одежды, особенности языка, характера событий.
Театр переносит нас в другое время, и это не иллюзия, а почти реальность, не только за счет восстановления примет (строений, мебели, одежды, говоров, жестов, манер), но еще и потому, что в нас течет кровь предков и она содержит все особенности их жизни, все впечатления, то есть всю информацию, которую они накопили, Правда, чтобы все это ожило в нашем сознании, нужно его расширить и включить генную память. Механизм этого расширения сознания и создает театр.
Ведь мы воспринимаем нашу жизнь теми маленькими фрагментами, которые проживаем. Наше обыденное реальное сознание – это мелькающие осколки, фрагменты, фрагментарность, какая-то событийность: побежал, пошел, отошел, пришел… А в театре перед нами часто проходит вся жизнь человека, энергетически усиленная обрядом, и в нас включается более широкое видение, так что мы уже способны влезать и в другие времена!
Взять, например, школы быстрого чтения… Чему они там учат? Расширению пространства видения. Обычно человек читает глазами по строчкам,
Кто-то скажет: нереально. На самом деле регуляторы в человеческом организме, в каждом из нас, фантастические! Какой включишь, такая и задается программа. Как еще 150 лет назад, до революции, чукчи младенца при рождении окунали пяточками в снег на 50 градусном морозе и тем самым включали в нем регуляторы именно на такой мороз. И они потом всю жизнь ели сырую строганину на морозе и не простужались. Так и тут, в театре расширяется, раздвигается сознание, и человек может видеть, слышать, чувствовать на какое-то число лет дальше, глубже, объемнее. И разная плотность. В одном случае два часа событий на сцене – это целая прожитая жизнь, а в другом – это один день жизни, один час или даже несколько минут.
Это бывает и в кино, когда мы видим в фильме чужую жизнь, видим ее целиком или большим фрагментом, и вдруг в нас временно раздвигается восприятие и вспоминаем то, чего с нами в жизни не было. Скажем, вспомнил какой-то эпизод с матерью или с отцом, которого вроде не было в жизни, которого не знаю или помню. Мы знаем, что невозможно вспомнить то, чего не было. А тут как раз в памяти всплывает эпизод, которого в вашей жизни вроде бы никогда не было! Значит, не зная чего-то и не пережив, поскольку оно принадлежит чужой жизни, это все-таки можно вспомнить! Каким образом? За счет расширения восприятия, которое совершил обряд, фильм или театр, перенося нас в другие времена и показывая целиком целые жизни людей.
С древнейших времен такой техникой пользовались шаманы, жрецы, волхвы, то есть посвященные продвинутые люди… в Каменном веке, в Древнем Египте, в Древней Греции, В Древнем Риме. Например, это делали, используя галлюциногенные напитки, чукотские шаманы (настои на мхе), южноамериканские индейцы (настой жгучего корня пейота, о котором говорил Кастанеда), наши славянские колдуны (настой из мухоморов) и так далее.
И после таких напитков сознание расширяется, и наш трехмерный мир тоже расширяется до многомерного. Поэтому человек в трансе видит себя и других в виде дыма или сгустка пыли, проходящим сквозь стены, камни, дерево, меняющим даже свою природу, становясь стеной, камнем или деревом… В таком состоянии человек проникает сквозь время, и ему открываются другие эпохи, другие люди, другие события… А начиналось это очень давно…
Первым театром можно назвать обряд или ритуал, который проводили перед охотой первобытные охотники вместе с шаманом (или жрецом). Как правило, действие совершалось по кругу вокруг костра, с рисунками на стенах, с определенной акустикой пещер, там, где отблески костра создавали у всех таинственность и священнодействие. Это все спонтанно и интуитивно отлаживалось в течение тысячелетий жрецами-режиссерами и откладывалось в сознании людей. Но идеальным местом для таких действий потом стали святилища, где жрецы уже могли специально готовить для ритуалов и место и освещение и могли репетировать отдельные фрагменты священнодействия.