Текила-любовь
Шрифт:
Дима проснулся в восемь утра, быстро умылся и, натянув первые попавшиеся шмотки, вышел из комнаты. Он аккуратно прикрыл дверь с кроликами, чтобы не разбудить Катю, и спустился в магазин на первом этаже. Купил две банки пива и пошел в «Симбад». Красный круг с надписью «Coca-Cola», поскрипывая, лениво качался на еле заметном ветру.
Дима видел несколько раз, как она приезжала на машине к студгородку, проводила свои занятия, а потом уезжала до следующего вторника. Ходил туда-сюда мимо двери спортивного зала, пытаясь увидеть её. Хотя бы издалека. Иногда он пытался представить, что совсем не знаком с ней, и спрашивал себя – запал бы он на Настю, если б сейчас увидел ее впервые? Но вопрос так и оставался без ответа, потому что ответ был очевиден. Димка вспоминал, как они ели курицу, сидя на полу, и смотрели мультики, как кидали бутылки с балкона шестого этажа. Как однажды вечером после занятий, когда они ещё не встречались, Настя пыталась научить его танцевать румбу: после двух часов тщетных попыток и здорового смеха, она заявила, что он «слишком высокий и поэтому – неудобный». Димка два часа подряд обнимал её и всё никак не мог решиться поцеловать. Как готовились к зачёту по испанскому языку и весь день говорили на нём, даже когда шли в магазин за пивом – болтали по-испански! А уж как Димка пытался объяснить продавщице, что ему нужно, без смеха не вспомнишь! Даже когда она сказала ему: «Молодой человек, я пятнадцать лет испанский в школе преподавала, перестаньте кривляться…» – и дала четыре банки «Туборга», он не мог остановиться, а Настя, не сдерживая хохота, за рукав тащила его на улицу. Как они начали встречаться, как ездили знакомиться с родителями, а потом…
Он всматривался в её осенние фотографии и начинал замечать, что она не совсем похожа на ту женщину из фотоальбома отца. Были в ней и его черты, Димкины. Те же глаза, тёмно-карие, почти что чёрные; та же смуглая кожа, волнистые волосы и небольшая родинка на щеке. Только у Насти всё более мягкое, женское.
Блин, как некстати уехал отец… Неужели он ни о чём не догадывался?
Сидя на бортике неработающего фонтана, он набил смс: «Анхен, приходи к двенадцати на фонтаны. Поболтаем на нейтральной территории». Через полчаса в воротах появилась Анька.
– Ты ведь знаешь, что происходит на самом деле. Настя тебе наверняка все рассказывает. Даже не спорь со мной! Я тебя не отпущу, пока ты мне не скажешь, где она, почему она не ходит в универ и не отвечает на мои звонки. Я ничего не понимаю. Может, у нее проблемы? Я тебя буду держать здесь и петь песни из мультфильмов, пока ты не расскажешь мне про неё.
– Васич, прости, конечно, но ты порядочная свинья, – серьёзно ответила Анька. – А чего ты хотел? Ты кинул её, и она ведёт себя, как любая нормальная девушка. Я восхищаюсь ею. Я бы так не смогла. Тем более у тебя есть твоя Катечка, которая от тебя залетела, дура. Я мало знаю. Честно. Она заходила два раза. Последний раз месяц назад. У нее есть парень. Вернее, не совсем парень… Ну, ты понимаешь, Васич, мужчина, старше ее лет на пятнадцать. Они вместе живут уже два месяца. Он состоятельный и Насте вроде как нравится.
– Понятно, – сказал Димка.
– Насчет универа я не знаю, Васич, она, по-моему, совсем махнула рукой на это!.. Зачем девушке высшее образование, тем более инженерное, если она подцепила богатого мужика? Я верю ей. Она могла. С ее-то формами… Мне кажется, она бросит универ. Она создана для другого.
Димка молчал и смотрел впереди себя в одну точку.
– Понятно, – повторил он. – Для богатенького Буратино?
– Васич, если ты жалеешь о том, что наколбасил, так и скажи, – вздохнула Анька.
Чёрт! Ну как рассказать обо всём Аньке? Он мог бы всё ей рассказать, но только не это. Она умненькая, но всё же – девчонка, и, чем чёрт не шутит, вполне возможно, через некоторое время весь факультет узнает о том, что он и Настя больше месяца спали вместе, будучи братом и сестрой. Не самые радужные слухи… Если скажу – будет только хуже. Всем.
Димке казалось, у него поднимется температура, если он хоть ещё минуту будет держать это в себе, только вот язык не поворачивался начать разговор, ради которого он и позвал сюда Анхен. Вот и поговорили. Только сложнее стало.
Он одного теперь боялся: встретить Настю, столкнуться с ней где-нибудь и услышать вопрос: «Почему?», на который нет и никогда не будет ответа, кроме того, что говорить нельзя. Ни ей, ни Аньке, никому. Но Настя, будто чувствовала его настроение: Димка почти не видел её. Всего два раза в начале семестра на лекциях, а потом – исчезла. И за полгода – ни одного упрёка, ни одной смс, ни одного звонка.
Он не знал, не мог подсчитать, чего больше в этом странном чувстве: надуманного братского отношения, которое он упрямо пытался внушить себе вот уже третий месяц, или естественной и яростной ревности, прежде ему не свойственной.
– А что ты сама думаешь об этом?
– Я не знаю, что произошло у тебя с Настей. Она не говорит, да и ты, как воды в рот набрал, – начала Анька, – я думаю, тебе нужно поговорить с ней. Извиниться для начала, объяснить… Хотя, Васич, ты уже в такой жопе, что и пытаться, наверное, не стоит. Раньше надо было париться. Девушка твоя уж больно не к месту созрела…
19
Георгий и Настя ужинали в итальянском ресторане. Впрочем, они почти никогда не ужинали дома.
– Что нового в моей альма-матер? – спросила Настя, когда ей принесли лазанью-болоньез. – Может, мне нужно появиться? Хотя бы к концу полугодия.
– Зачем, солнце? – удивился он. – Можешь, конечно, зайти, если хочешь. Тебе не стоит беспокоиться об этом. Твоя летняя сессия уже, считай, закрыта. Я хочу оформить так, будто ты сдала её досрочно после майских праздников. А в начале июля мы с тобой полетим на Ибицу в Испанию. Я вчера заказал путёвки. Как тебе, солнце?
– Это просто замечательно, – улыбнулась Настя. – Не знаю даже, что сказать!
– Ты не против?
– Конечно же, согласна! А на сколько?
– На месяц. Ты не захочешь уезжать. Да, кстати, сегодня ко мне заходил один парень, спрашивал о тебе.
– Да? Что спрашивал?
– Не помню фамилии. С четвёртого курса вроде. Знаешь, сколько их у меня? Из механиков, по-моему. Интересовался, не отчислили ли тебя.
– А как он выглядел?
– Что я, помню, что ли, солнце? Если б спросила девушка, я бы, может, и запомнил, но на парней, извини, не смотрю. Высокий, худощавый… Не помню. Хотя нет, фамилию вспомнил – Васильев. Кто это, солнце, а? Бывший поклонник? Или… ты дала ему отставку?
– Ни то, ни другое.
Они ужинали молча. А после, остановившись у зеркала в туалете, Настя замерла. Она просто не узнала себя. То же чувство, что и два с половиной года назад. Давящее, тоскливое одиночество, которое приходит тогда, когда совсем этого не ждёшь. Вернее, оно всегда рядом, просто не всегда его замечаешь. Из зеркала на неё смотрела она же – Настя, только со стороны. Казалось, та холёная девушка в кремовом платье понимает всё намного лучше, будто видит её насквозь и при этом смеётся ей в лицо. Да, та девушка знала и видела всё. Она как бы наблюдала за настоящей Настей, качала головой и тихо шептала: «Не верю!» Ничему не верю. Ты плохая актриса – вот ты кто!