Текила-любовь
Шрифт:
В этот день Настя взяла машину Георгия и сама поехала на Ленинский. Жутко тянуло туда, а еще хотелось курить. Нестерпимо. Она припарковала «Ниссан» чуть левее входа в студенческий городок, опустила боковое стекло и вдохнула вечерний воздух, пахнущий пьяным прошлым, которое даже и не думало отпускать ее. Каждый вторник, уезжая отсюда, Настя прилипала к окну и пялилась на маленький удаляющийся городок на юго-западе Москвы. Она знала его до мелочей, до последней дверной ручки или ободранной двери в комнату. Маленький мир из пятнадцати корпусов общежития, небольших клубов и арабских забегаловок, где по утрам пахло шаурмой и подгорелым кофе.
Настя закурила. Рядом на пустом сиденье лежал бумажный пакет из «Макдоналдса» с парочкой гамбургеров, картошкой, сырным соусом и стаканом капучино.
Хотелось выйти из машины и пойти куда глаза глядят. Пройти по всем местам, по всем уютным кафешкам и забегаловкам, по всем крошечным магазинам и дешевым клубам. Посидеть в «Симбаде», где они раньше так часто с Димкой пили пиво допоздна, а время летело, как сверхзвуковой самолет. Только сели за стол в шесть вечера, а через миг пора выходить. На часах без десяти двенадцать, арабы уже собирают стулья, а она не успела ему рассказать еще столько всего. Рядом с ним хотелось вывернуть душу наизнанку – то, что Настя рассказывала Димке, она не рассказывала даже Максу.
Вон там, на четвертом этаже, светится зеленым светом их с Андрюхой окно. Комната 410. Забыла – Андрей живет с Анькой рядом, а зеленое окно – комната Димы и Кати. Анька рассказывала о ней ещё два года назад. Подшутила над Васильевым. Хотела сплавить Димке Юлю, а подвернулась Катя, и подвернулась удачно.
Настя пыталась вспомнить, как выглядит комната. Что там внутри? Но вспоминалась лишь дверь – с двумя кроликами из черной самоклеящейся ленты.
В чём? Когда? Где именно я ошиблась? Чем виновата? Что сделала не так?
С каждой минутой безответных вопросов становилось все больше и больше. Она сама могла ответить на них: просто он понял, что любит ту, с которой был рядом два года. Такие отношения быстро не забываются. А Настя – только хороший секс, и ничего больше.
Но почему же так колет где-то в груди, когда она смотрит на его окно, когда приезжает сюда и боится столкнуться с ним случайно?
Настя делала по две затяжки и, потушив сигарету, выкидывала ее наружу. На автобусной остановке смеялись черные, обнажая крупные, ядовито-белые зубы. Пахло сумерками и тающим снегом. Она взяла стакан с капучино и сделала два осторожных глотка. На перекрестке зажегся зеленый свет, и группа крикливых студентов быстро перешла дорогу. Среди них был деловой парень с косичкой и тубусом за спиной. Рядом с ним девчонка с рыжими кудрями до талии, она держала парня под руку и что-то ему торопливо рассказывала. Анька и Андрей.
Настя знала: сейчас они пройдут через арку с надписью: «Студенческий городок», зайдут в девятый блок и, поднявшись на четвертый этаж, постучатся в комнату к Димке. Он откроет дверь с кроликами и скажет: «Здорово, Андрюха!» – чуть наклонит голову, засунет руки в карманы и будет внимательно смотреть своими карими глазами.
Она снова посмотрела на окно. Темный силуэт отодвинул рукой зеленую штору и застыл, опустив голову. Настя пыталась рассмотреть его, но сумерки не позволили. В сумке зазвонил телефон.
Она была уверена, что это Георгий, но… с экрана мобильника хитро улыбался Димка. Настя не подняла трубку. Через минуту силуэт в окне исчез. Она подняла стекло, завела машину и поехала к Георгию.
18
Однажды вечером Анька забежала к Васильеву за лекциями по высшей математике. Постучала в дверь с кроликами, через пару секунд ей открыла Катя в Димкиной футболке, доходившей почти до колен. Эта знаменитая футболка передавалась как наследство от бывшей девушки Димки к новой. Теперь она снова принадлежала Катьке.
– Васич дома? – спросила Анька.
– Он моется, – ответила Катя, нежно улыбнувшись. – Скоро придёт, а ты проходи в комнату. Тебя, кажется, Аней зовут? Давно не виделись.
– Да, – говорила Аня, проходя в комнату.
Катя прошла за ней и села на кровать по-турецки. Два месяца назад, когда Катя сюда переехала, они сдвинули вместе две кровати. На ногах у неё были длинные полосатые гольфы с пальчиками. Она пила чай с молоком и внимательно смотрела «Дом-2».
– Залезай на кровать, не стесняйся! – просто и весело сказала Катя. Казалось, она вся светится изнутри. – Может, хочешь чаю или кофе?
– Наверное, кофе, если нетрудно… – неуверенно произнесла Анька, забираясь на кровать с краю. Она ловила себя на мысли, что чувствует себя неуютно рядом с этой смазливой худой девочкой. Всё время приходилось напрягаться, думать, как ответить и что сказать, – постоянно играть. Мистика прям какая-то! Рядом с Катькой никогда не получалось быть собой. Даже по-простецки забраться на кровать с ногами, как Анхен часто делала при Насте, и поболтать о всякой ерунде – казалось чем-то запредельным! Не сейчас, не здесь, не с этой девочкой.
– Конечно, нетрудно! – рассмеялась Катька и спрыгнула с кровати. – Со сливками?
– Со сливками.
– Димочка тоже любит со сливками…
Анька пыталась расслабиться и начать хоть какой-нибудь примитивный разговор, но не получалось выдавить и слова. Хотя девушка с горящими глазами совсем и не была похожа на эту склочную секс-бомбу Кристину, водилась у них одна маленькая общая черта: девушки обожали Димку и, наверное, поэтому считали своим долгом носить дома его футболку с «Тараканами». Настя не таскала её.
Пока Катька делала кофе, Аня рассматривала комнату. Прямо на обои наклеены листы ватмана с Димкиными курсовыми проектами по теории механизмов и деталям машин за второй и третий курсы и Катькины проекты по архитектуре. Большие листы ватмана, чертежи редукторов, отпечатанные на плоттере. На всех трёх стояла оценка «отлично». Вспомнился прошлый год, третий курс и проблемы со сдачей проекта по деталям машин, которые были тогда у девяноста процентов учащихся. Единственным человеком, которого никоим образом не коснулись подобные напряги, была Машка. Свой проект она, не парясь ни минуты, сделала за две недели и сдала ещё в середине семестра на «отлично», в то время как все студенты готовили проекты по три с лишним месяца и часто не успевали сдать их до Нового года.