Телепупс
Шрифт:
— А телефоны?
— Ни в коем случае. Строжайше запрещено. Они оставляют их в шкафчиках.
— Я же говорю, — вновь подала голос Зоя. — Меньше знаешь — лучше работаешь.
Рабочий у станка, отнюдь не глухой, крякнул и сделал вид, что закашлялся. (Вот уж не думал, что наши рабочие отличаются чувством такта). Я так и не понял, согласился он или возмутился. Синий комбинезон демонстрировал нарочитое спокойствие и старательно тыкал пальцами в кнопки пульта. Проскользнула мысль, что это какой-то порченый пролетарий, с душком от незаконченного высшего, а может даже от законченного. Впрочем, когда диплом о высшем образовании гарантировал
Столь философско-метафизическая мысль занимала меня ровно столько времени, сколько понадобилось для распилки наручников. Лишний раз подтвердилась мысль древних, — работа руками успокаивает. Пусть даже они — руки — чужие. Правда, эти же «чужие руки», если на них смотреть, служили для меня страшным раздражителем. Белые кисти с тонкими пальцами, мягкие ладони. Маникюр? Совсем не похожи они были на руки труженика. А где же черные, обкусанные ногти, пальцы с заусенцами и задубелые трудовые мозоли? Нет их. Новые времена, новые веяния. На заводе были отменные душевые (там я и Зоя вымылись после освобождения от наручников), а перед столовой (куда нас после долгожданного душа отвели пообедать) имелись умывальники. Любую черноту можно отмыть. Было бы желание. И судя по тому, что на стенах висели многочисленные комиксы о личной гигиене на производстве, это желание активно стимулировали.
Оказывается, очень неприятно расставаться с привычным стереотипом грязноватого обитателя производственных площадей. Привыкнув считать себя настоящим натуралистом современности, как выяснилось, я не представляю, что же это за зверушки такие — рабочие.
С подопотным материалом проблем не было. В демократичной, общей для всех столовой за длинными столами сидели люди в синих комбинезонах, белых халатах и деловых костюмах. Костюмов меньше, комбинезонов больше. Они ели. В углу зала иконой висел громадный телевизор и вываливал на жующую публику шок-попсятину от мальчикового дуэта «Tot.Tu.»:
— Я начал жрать как мерин. Жрал все. … О-о-о! Я тут же понял. Началось что-то странное. Никогда не думал, что я не смогу переспать с кем-нибудь в кадре. Видимо я не человек шоу-бизнеса. – Рыжий целует черного. — Поцелуи еще можно. Остальное…
Синий комбинезон сидящий напротив меня, не глядя, взял своими выскобленными пальцами кусок ржаного хлеба. Как и я, он ел салат. Из свежих овощей. Помидоры, огурцы, колечки лука, сметана. Он ел со смаком, тщательно пережевывая, добавляя сметану из отдельного стаканчика. Я ковырялся в крабах и наблюдал за шевелящейся челюстью человека сидящего напротив.
— Понимаете, в 14–15 лет дружба между мальчиками перерастает в пограничное чувство. На грани любви… — Черный целует рыжего. — А еще надо работать. Иногда бывает так тяжело, что прихожу к маме и говорю, что жить больше не могу и не хочу… Наверное, это усталость.
За соседним столом другой синий комбинезон уплетал солянку похожую на борщ. Меня ждал быстро остывающий суп с фрикадельками, а у него в тарелке в нетерпении дымились огромные куски мяса, крупные разноцветные, большей частью красные, ломти перца. Его борщ назывался «солянка по-кавказки».
— У меня есть батюшка. Он хороший человек. Он понимает. Я к нему хожу и рассказываю, все что происходит. –
Напротив меня уже перешли к гуляшу с жареной картошкой. Запах жира и поджарки перебил аромат моих фрикаделек и отварных молочных сосисок. Первого блюда у него не было, ему хватало тарелки, заваленной мясом и залитой густо-коричневой подливой. Оперируя четырехзубым орудием, он сноровисто отправлял пищу себе в рот. Кусал хлеб, наклонялся к тарелке. Кусал хлеб, двигал рукой. Кусал хлеб, поддевал мясо.
— Я не мог представить, что мне понравится мужчина. Потом. Уже потом появилось чувство. — Черный задумался и посмотрел в другую от камеры сторону, в окно. — Да, я гей. Я даже не скрываю этого от своей девушки. …Что будет дальше, я не загадываю. Живу сегодняшним днем.
Зоенька выбрала то же самое, что я, что работяга рядом с нами и еще два раза по столько. Перед ней на столе не осталось свободного места и она сдвинула в сторону салфетницу, приборы для специй. Кажется, она глотала нежуя. Просто глотала, впрок забивая желудок и не думая о возможном ожирении, холестерине, целлюлите и несварении.
— Артист умирает на сцене. Это не я сказал. Но мне кажется, что моя работа — подвиг. «Tot.Tu.» — это моя жизнь. Я ничего больше не умею. Только петь. — Рыжий пытается взять ноту «До».
– К славе привыкаешь. А мы еще молоды. Молодость — это прекрасно. Мы просто развиваем свои таланты.
Инженер пил кофе. Просто кофе. Он смотрел на сумрачную Татьяну. Ее выбор пал на кофе со сливками и песочное пирожное. Инженер пытался сказать ей нечто вроде комплимента относительно его здорового румянца. Татьяна не обращала внимания, стараясь прислушаться к разговорам рабочих. Был слышен только стук столовых приборов и телеголоса.
— Я хочу построить дом в Подмосковье и купить новую квартиру в City. Я это все могу сделать и сделаю. — Черный возбужденно машет руками, показывая насколько сильно его желание воплотить свои мечты в жизнь. — Но мне очень страшно. Больше всего в жизни я боюсь одиночества.
Комбинезоны предпочитали чай. С лимоном, с сахаром, с пирогами. Пироги с яйцом и луком, мясом, картошкой, капустой. Тот, что напротив, ел тонко нарезанные лимоны. Щедро посыпал дольки песком и запивал их горячим чаем. Очень черный чай.
— Не знаю, почему нам запретили концерт в Лондоне. Они испугались. … Мы ощущаем, что мы новый образ нашей тысячелетней культуры. — Рыжий гордо задирает нос, выправляет спину и крепче сжимает подушку, которую обнимает ногами. — Теперь Россия олицетворяет любовь. Не зря же нам дали Нобелевскую Премию мира за «раздвижение границ сознания».
Я пил виноградный сок и наблюдал за тем как рабочие входят и выходят из столовой. Большинство выходило и направлялось по коридору прямо. Возвращались в цеха, на работу, на производство, на трудовую вахту. Сверлить, строгать, фрезеровать, пилить, резать. Воплощать в жизнь инженерно-технические достижения. Делать ценный конечный продукт.