Тележка с яблоками

Шоу Бернард Джордж

Никобар. Как в карты.

Бальб. Только в карты иногда играют с партнером, а среди нас партнеров нет.

Лизистрата. Если не считать Красса и Никобара.

Плиний. Браво, Лиззи! Хи-хи-хи!

Никобар. Что вы этим хотите сказать?

Лизистрата. Вы отлично знаете, что я хочу сказать. Когда вы наконец поймете, Никобар, что меня не запугаешь? Я начала свою самостоятельную жизнь школьной учительни­цей, и я сама могу запугать любого из вас, да и вообще вся­кого, кто сдуру вздумает со мной в этом состязаться.

Боэнерджес.

К порядку! К порядку! Почему премьер-министр допускает эти безобразные личные выпады?

Протей. Они дают мне время подумать, Билл. Вот когда у вас будет такой большой парламентский опыт, как у меня, вы узнаете, что иногда такие помехи бывают кстати. Так раз­решите продолжать?

Все молчат.

Его величество желает знать, ограничивает ли ультиматум право использования прессы только для одной стороны. Я вер­но понял ваш вопрос, сэр?

Магнус кивает головой.

На этот вопрос я должен ответить утвердительно.

Бальб. Здорово!

Магнус. Есть еще условия?

Протей. Да, еще одно. Больше никаких упоминаний о вето. Это, если угодно, может относиться к обеим сторонам. Вето умерло.

Магнус. Но разве нельзя ссылаться на исторических покойников?

Протей. Нет. Если я лишен возможности брать на себя известные политические обязательства и выполнять их, я не могу управлять от имени короля страной. А чего стоят мои обя­зательства, когда избирателям каждый день напоминают, что король вправе наложить свое вето на любое решение парла­мента? Уж не прикажете ли вместо всяких обязательств каж­дый раз говорить: «Спросите короля»?

Магнус. Но я ведь должен говорить: «Спросите премьер-министра».

Плиний(утешая его). Это и есть конституция, тут уж ничего не поделаешь.

Магнус. Верно. Я упомянул об этом, только чтобы показать, что премьер-министр вовсе не хочет убивать вето. Он только хочет переселить его в соседний дом.

Протей. В соседнем доме живет народ. И на дверной до­щечке надпись: «Общественное мнение».

Магнус(серьезным тоном). Очень остроумно, господин премьер-министр. Остроумно, но не верно. Я гораздо больше вас должен считаться с общественным мнением, потому что у вас благодаря широко распространенной вере в демократию всегда есть отговорка, будто бы вы исполняете волю народа, — хотя народ и во сне не видал того, о чем идет речь, а если бы видал, то не понял бы; король же за все свои поступки отвечает сам целиком и полностью. Демагог хоть коня укради, а король и в окошко чужое не заглядывай.

Лизистрата. Сейчас это уже, пожалуй, не так, сэр. Меня, по крайней мере, ругают за любые неполадки в моем ве­домстве.

Магнус. Так ведь вы тоже настоящий самодержец, Лизи­страта! Но предположим, народ давно уже раскусил, что де­мократия — блеф и что она ведет не к созданию ответственно­го правительства, а к его отмене; разве вам не ясно, что это значит?

Боэнерджес(шокированный). Тише, тише! Я не могу допускать, чтобы в моем присутствии демократию называли блефом. Простите,

ваше величество, но, при всем моем уваже­нии к вам, я это должен прекратить.

Магнус. Мистер Боэнерджес, вы правы, как всегда. Де­мократия есть нечто вполне реальное, и элементов блефа в ней гораздо меньше, чем во многих более давних общественных установлениях. Но демократия не означает, что страной правит народ; она означает лишь, что и власть, и право вето при­надлежат теперь не королям и не демагогам как таковым, а просто всякому, у кого хватит ума захватить то и другое в свои руки.

Лизистрата. Например, вам, сэр?

Магнус. Ну что ж, у меня тоже есть кое-какие шансы. Потому-то я и не считаю себя обязанным принимать ваш уль­тиматум. Приняв его, я тем самым откажусь от участия в игре. А зачем мне отказываться?

Бальб. Затем, что вы король, вот зачем.

Магнус. Не вижу связи.

Протей. Когда двое сидят на одной лошади, один должен сидеть сзади.

Лизистрата. Который?

Протей(резко повернувшись к ней). Что вы спросили?

Лизистрата(терпеливо, но настойчиво, и притом с под­черкнутой обстоятельностью). Я спросила: «Который?» Вы ска­зали, что, когда двое сидят на одной лошади, один должен си­деть сзади. Я спросила: «Который?» (Поясняя) Который из двух должен сидеть сзади?

Аманда. Ну как, Джо, теперь поняли?

Протей. Именно этот вопрос и должен быть здесь сей­час разрешен.

Аманда. «Раз и навсегда».

Все смеются, кроме Протея, который в ярости срывается с места.

Протей. Хватит с меня этого кривлянья! Лучше быть бездомной собакой, чем премьер-министром в стране, где на­селение умеет относиться серьезно только к двум вещам: к фут­болу и к закуске. Валяйте, подлизывайтесь к королю; больше от вас нечего ждать. (Стремглав вылетает из комнаты.)

Бальб. Ну вот, допрыгались, Манди! Можете гордить­ся своими успехами.

Магнус. Собственно говоря, Аманда, вы теперь должны пойти за ним и уговорить его вернуться. Но, видно уж, как всегда, придется мне взять это на себя. Прошу извинить меня, леди и джентльмены.

Король встает. Все остальные тоже встают. Король выходит из комнаты.

Боэнерджес. Я же вам говорил. Я предупреждал, что, если вести себя на совещании с королем, как на общедоступ­ном утреннике, ничего хорошего из этого не получится. Безо­бразие! (Бросается снова в кресло.)

Бальб. Мы совсем было загнали старую лису в угол; и нужно ж было Аманде своими дурацкими смешками все испортить. (Садится.)

Никобар. Что же нам теперь все-таки предпринять?

Аманда(она неисправима). Давайте споем хором. (На­чинает дирижировать обеими руками.)

Никобар. Ну и ну! (Садится, насупившись.)

Аманда, тихонько фыркнув, садится тоже.

Красс(задумчиво). Ничего, друзья. Джо знает, что делает.