Телохранитель
Шрифт:
— Что с Ри случилось? — выпалил Рэй без долгих предисловий. — Я видел, как она выскочила на крыльцо и убежала.
— Да все то же самое… Проходи, — мисс Фаро отступила от двери, давая ему возможность войти.
— Что — то же самое?
Она пожала плечами.
— Ревнует очень.
— Кого?
— Тебя.
— Что? — Рэй недоуменно уставился на нее.
— В субботу, когда она из похода вернулась и мистер Рамсфорд рассказал ей, что ты женился, вот с тех пор она и, — мисс Фаро махнула рукой, — не в себе. Кричала, что не верит, звонить тебе хотела… потом весь вечер проплакала. С тех пор из комнаты почти не выходит, все время музыку громкую крутит. Вчера за ужином с отцом поругалась — непонятно из-за чего взвилась вдруг и из-за стола убежала.
— Но это же глупо, я… не знаю! — У Рэя от растерянности вылетели из головы все нужные слова. — Зачем, почему? Неужели она думает, что наши отношения теперь хоть в чем-то изменятся?
Мисс Фаро взглянула на него с каким-то сочувственным удивлением.
— Да, конечно… но ей это сейчас не объяснишь, она сплошной комок нервов и слушать ничего не хочет. — Вздохнула. — Ладно, пройдет постепенно, привыкнет.
В свою спальню Рэй возвращался как оплеванный. На душе было неуютно, хотелось немедленно найти Ри — сказать, что ничего страшного не произошло, что он ее любит и всегда будет любить, и никто ее ему не заменит.
А может, мисс Фаро все-таки ошибается, что-то недослышала, не так поняла? Все-таки ей уже под семьдесят…
Луиза, устроившись на кровати, смотрела телевизор — в открытом халате на голое тело, с распущенными влажными волосами… это следовало понимать как приглашение.
— Ну что, нашел ты наконец свою ненаглядную сестрицу? — ехидно спросила она.
— Нет, — огрызнулся Рэй и впервые подумал, что у его жены бывает иногда очень неприятный голос. Ушел в ванную и там, стоя под душем, вспомнил маловразумительную фразу, сказанную мисс Фаро: «И кроме того, раньше вы всегда были вместе и вроде как наравне. А теперь ты женатый, то есть взрослый, будто через речку перепрыгнул — а она на том берегу осталась…»
Да нет, чушь это, чепуха, мысленно возразил ей Рэй. Он прежний, такой же, как раньше. И Ри — его сестра, и всегда ею будет, и ни через какую речку он не прыгал! Но сквозь все эти мысли пробивалось не признающее никакой логики, неприятное и щемящее чувство вины…
Рамсфорд приехал незадолго до обеда, вскоре позвонил и пригласил их в гостиную. С обаятельной улыбкой попенял Рэю, что тот никогда не рассказывал раньше о Луизе — скрывал от всех такую красавицу! — и начал расспрашивать про то, как они познакомились, и про жизнь на Аляске.
Луиза чувствовала себя на седьмом небе — рассказывала, шутила, даже слегка кокетничала с ним. Рамсфорд смеялся ее шуткам и, казалось, внимательно слушал, подбрасывая то и дело очередные вопросы.
Если бы Рэй хуже знал сенатора и не был свидетелем двух его избирательных кампаний, то несомненно принял бы это за чистую монету, но тут он уже через несколько минут начал понимать, что, несмотря на все улыбки и комплименты, Луиза Рамсфорду совершенно не по душе, более того — где-то даже его раздражает.
Да, конечно, едва ли можно было ждать, что бывшая официантка покажется сенатору подходящей женой для его приемного сына. Раньше, правда, Рэй не считал его таким уж снобом, но, как видно, ошибался.
Что ж, сам напросился погостить — сам теперь и терпи. По крайней мере, Луиза довольна.
Оставив ее разговаривать с Рамсфордом, Рэй снова поднялся наверх, к комнате Ри и постучал — увы, все так же безрезультатно. Вернулся — сенатор вопросительно взглянул на него, Рэй едва заметно качнул головой. Луиза, которая тем временем вдохновенно рассказывала, как в марте, в сильный снегопад, она вышла в магазин и на обратном пути чуть не заблудилась, их безмолвного разговора не заметила.
На ужин Ри не пришла. Сенатор извинился за нее, сославшись на мучавшую ее с утра головную боль.
Поздно вечером Рэй сказал Луизе, чтобы она ее ждала его, а ложилась спать — он хочет немного прогуляться.
Пошел к пристани — Ри была там. Сидела на скамейке, глядела на воду и даже не обернулась, когда он подошел и сел рядом, лишь когда обхватил ее за плечи, зашлась в рыданиях.
До глубокой ночи он сидел с ней и утешал — обнимал, баюкал. Она всхлипывала и повторяла:
— Ну зачем, зачем?
— Я с ней уже больше года живу, и…
— Все равно — зачем?
— Но я ее… в общем-то, люблю и…
— Неправда! — вскинулась Ри. — Ты ее не любишь! Не любишь!
Рэй не осмелился возразить.
— Ты не имел права так делать!
— Ну что ты! — Ему показалось, что он понял, в чем дело. — Ты что, считаешь, что я тебя теперь из-за этого буду меньше любить?
Вжавшись лицом в его грудь, она ударила его кулаком по плечу и замотала головой.
— Ты моя сестра, — сказал он веско, стремясь успокоить ее, объяснить, что никогда и никто ее ему не заменит, но Ри в ответ стукнула его снова и еще отчаянней заплакала.
Было уже за полночь, когда Рэй, обнимая и уговаривая, называя всеми ласковыми именами, какие смог придумать, отвел Ри в дом. Дошел до ее комнаты и пару минут постоял с ней, пока она вдруг неожиданно не вырвалась из его рук и не скользнула в дверь.
На душе было тягостно. Возвращаться в спальню к Луизе не хотелось — не дай бог, она еще не заснула и что-нибудь ляпнет. И вообще, разговаривать с ней придется…
Но как выяснилось, испытания этого длинного дня еще не закончились.
Рамсфорд стоял на площадке этажом ниже, облокотившись на перила и поставив ногу на решетку. Смерил Рэя взглядом, спросил со вздохом:
— Поговорили?
— Да.
Сенатор качнул головой, приглашая Рэя следовать за ним.
Молча дошли до кабинета, сели. Рамсфорд достал из ящика стола бутылку и пару стаканов, налил в каждый на три пальца бурбона и подтолкнул один из стаканов к Рэю. Оба сделали по глотку; Рэй подумал, что еще года два назад Рамсфорду не пришло бы в голову предложить ему выпить, а ему самому принять это как должное. Он вообще не предполагал, что сенатор, активный сторонник здорового образа жизни, держит в кабинете спиртное.