Темная тайна инкуба
Шрифт:
Кот неспешно приблизился ко мне, глянул с сомнением.
— Ин, вот зачем тебе эта волокита? Прижала бы ледащего энтого, припугнула б маленько, и он бы сам соловьём тебе спел что хочешь, все пароли и явки сдал, что той тёмной, что размер нижнего белья Кадушки своей. На кой его на ту сторону сопровождать, деньги и время тратить?
— Мы быстро обернёмся, — заверила я как можно беспечнее. — Наверняка уже завтра дома будем. И сам знаешь, такие вопросы лучше решать поскорее и с той стороной.
— Только ли в одной тёмной дело? — хитро прищурился Вит.
— Витька, опоздаем на дилижанс и до Гассина на тебе
Фамильяр возмущённо фыркнул, но форму сменил.
— Это что, крыса?! — изумлённо вопросил Колин, пока я устраивала Витьку в саквояже.
— Сам ты… мышь, — обиженно отозвался фамильяр, закапываясь поглубже в мои вещи.
— Третья форма Вита — хомяк, — пояснила я. — Традиционная и основная форма фамильяров ведьм — кошка или сова, реже ворон или филин. Есть дополнительные: крупная — лошадь или большая собака, — и малая — змея, мелкие домашние грызуны. Эй, Витька, предупреждаю сразу, если ты опять книги погрызёшь…
— Нужны мне книжонки твои, — донеслось приглушённое из недр саквояжа. — Опять, поди, сплошную пошлятину с собой набрала…
Я поскорее закрыла саквояж, активировала защиту, и мы отправились на остановку. По узкой, петляющей меж деревьями тропинке миновали кольцо леса, вышли к одной из ведущих в город дорог, и я объявила пятиминутный привал. И, пока Колин бродил вокруг, осматриваясь на местности при свете дня, переобулась из удобных, но не слишком элегантных ботинок в туфли. Всё, образ благочестивой горожанки можно считать завершённым.
Городок и впрямь был мал. Дюжина нешироких мощёных улиц стекалась к главной и единственной городской площади, увенчанной помпезной статуей нынешнего монарха. Кругом поднимались аккуратные двухэтажные дома, зеленели липы и тополя и спешили по своим делам люди. Здесь все друг друга знали и, едва мы переступили черту города, как то с той, то с этой стороны посыпались приветствия, пожелания здоровья и удачи. Я кивала, вежливо улыбалась и здоровалась в ответ, уже привычно не задумываясь, кому говорю «добрый день». Колин плёлся следом и с недоверчивым удивлением косился на местных жителей.
— Ух ты! Да ты тут известна, — сообщил наконец.
— Меня здесь знают, и маму мою помнят, а некоторые даже бабушку застали.
— Они тоже ведьмами были?
— И сейчас есть. Просто уступили мне, как молодой, перспективной и в просторе для самостоятельной деятельности нуждающейся, и дом, и подшефную территорию. В наше время ведьмы, как правило, уже потомственные, не в одном поколении. Нынче если у ребёнка из обычной семьи магический дар просыпается, то его сразу посылают сначала к магам для оценки способностей, а затем учиться, учиться и ещё раз учиться на благо гильдии и во славу нашего королевства.
Саркастично как-то прозвучало, да.
— А ведьм к магам не берут? — наивно осведомился Колин, пропустив мимо ушей мою непатриотичную интонацию.
— Кому мы там нужны? — усмехнулась я. — Мы иначе смотрим на магию и на мир, поколениями храним силу и знания, учимся у наших предков, друг у друга и у природы, используем то, что она даёт, не боимся импровизировать и стремимся созидать и создавать. Маги же как задолбят что по учебнику и на лекциях, так и придерживаются этого до самой смерти вместе со своими бесчисленными правилами. Живут по указке сверху, гордятся многоэтажными ритуалами и разрушают всё, что не понимают и
— Разве правила — это плохо?
— Даже правила не должны противоречить здравому смыслу и уничтожать личность. И если уж на то пошло, друг мой любезный, то по правилам ты и знать Радушку свою не должен иначе, чем хозяйскую дочку, далёкую и недоступную.
Колин помрачнел и умолк.
Остановка располагалась на окраине, между собственно дорогой, трактиром и почтовым отделением, так, чтобы дилижансу не приходилось заезжать в глубь города и разворачиваться на узких для его размеров улицах. На дощатом настиле под хлипким навесом не обнаружилось других ожидающих и в подъехавшем дилижансе нашлось два свободных места — хоть не придётся до самого Гассина трястись сидя где-то на закорках или на крыше. Наступив жабе на горло, я заплатила за себя и за сопровождающего. Мы заняли жёсткие сиденья, я достала из саквояжа роман, открыла на закладке и повернулась к свету, падающему из узкого окошка. Постояв положенное время, экипаж тронулся. Колин поёрзал на сиденье, посмотрел на хмурых, утомлённых дорогой пассажиров — кто-то наверняка сидел в салоне с утра, как дилижанс выехал из Форно, — и, вытянув шею, попытался заглянуть мне в книгу.
— Что читаешь?
— Книгу, — не то чтобы мне нравилось вести беседы в тесном душном салоне общественного транспорта, полном посторонних людей.
— Какую? — не унимался парень.
Я со вздохом повернула томик обложкой к Колину. Тот взял и прочитал название.
Вслух.
— «Принцесса для двоих». Для двоих? Это как?
«Я ж говорил, разврату набрала, — вмешался Вит. Хорошо, мысленно хотя бы. — Это он ещё о страстях с упырями не знает…»
«Не „с“, а „Пламя страсти и упыри“, — поправила я. — Отличная книга, кстати».
«Ты её, случаем, с собой не взяла?»
«Нет».
«Жа-аль… я б погрыз дорогой».
— Молча, — отрезала я и пнула задвинутый под сиденье саквояж.
Женщина напротив неодобрительно посмотрела на меня из-под полей чёрной шляпки. Правда, неясно, что конкретно дама не одобряла — роман с нетрадиционными отношениями, неаккуратное обращение с багажом или повышенный тон.
— Пожалуйста, Колин, очень тебя прошу, займись чем-нибудь и не приставай до Гассина, — и на том я вернулась к чтению, стараясь обращать поменьше внимания на попутчиков.
Колин ещё немного повертелся, повздыхал и вскоре задремал. Растолкала я его перед самым Гассином. Вышли мы не на конечной станции, а в пригородной зоне, где я уверенно повела парня в место, которое никто посторонний не принял бы за портал на Тёмную сторону. Небольшой пустырь, заборами окружённый, посреди серый валун, казалось бы, невесть каким чудом сохранившийся возле стремительно разрастающегося города, да несколько чахлых кустиков. Я первой приблизилась к камню, огляделась, убеждаясь, что за прошедшие годы ничего не изменилось. Поманила Колина, чтобы он встал рядом. Затем сняла перчатки, нащупала в кармане жакета заранее заготовленную булавку, уколола палец и выдавила алую каплю на плоскую сторону валуна. Едва кровь коснулась гладкой поверхности, как на камне вспыхнули россыпью символы, мигнули раз-другой и воздух подёрнулся рябью. Подхватив одной рукой саквояж, второй я цапнула настороженно осматривающегося Колина за локоть.