Темное искушение
Шрифт:
На Ронана это не произвело впечатления.
– Ладно. Но закрой дверь. Мой брат и его семья еще тут. А твой пес чокнутый.
– Это ты чокнутый.
– Это ты сегодня участвовала в драке кашей сегодня.
– Она схватила меня за волосы, – объяснила я и закрыла за собой дверь.
Его взгляд потемнел.
– Этого больше никогда не повторится. Никто не смеет хватать тебя за волосы, кроме меня.
Очевидно, Ронан собирался притворяться, будто завтра не настанет. Копье негодования, пронзившее меня, лишь укрепило в решении поставить точку и до утра просидеть в
Он повернул к своей комнате.
Я ринулась по коридору в противоположном направлении.
Резкий выдох. Рык: «Мила». А потом его размеренный топот у меня за спиной. Я слетела вниз по лестнице, лихорадочно пытаясь придумать, где бы спрятаться. В спешке я ворвалась в столовую и резко остановилась, увидев Джианну, Кристиана и Кэт, наслаждающихся семейной трапезой.
Я задыхалась, моя грудь тяжело вздымалась. Джианна подавила смешок.
– О-о-о, – пробормотала Кэт. – Мила в беде.
Ронан схватил меня за талию и оторвал от пола.
– Обязательно попробуйте ватрушки, – небрежно сказал он. – Лучшее блюдо Полины.
Кристиан бросил на своего брата странный взгляд, когда Ронан подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице. Я могла бы сопротивляться, но теперь его мужской запах окружал меня и смущал. Его тепло впиталось в мою кожу, растапливая сопротивление внутри.
Он уронил меня на постель и оседлал бедра.
– Ты не должна была ничего из этого слышать.
Я знала, он говорит о том, что сказала мне Надя. Я сглотнула.
– Потому что слишком слаба, чтобы вынести это?
Он сцепил мои запястья над головой.
– Потому что ты такая милая, что, мать твою, светишься. – Его взгляд потемнел. – И я убью любого, кто попытается потушить в тебе этот свет.
– Не убивай Надю.
– Я еще не решил, но прямо сейчас… – Его губы пробежали по моему горлу. – Ты мне нужна.
Глубокий хриплый голос прошелся по коже, обжег сердце и принял решение за меня. Я подставила шею, чтобы ему было удобнее, дала то, что ему было нужно, даже зная, что он станет тем, кто уничтожит меня.
Глава сорок девятая
fanaa (сущ.) – саморазрушение ради любви
Вода стекала по стеклу машины, размывая вид далекой России, пока Альберт вез нас. Снег покрыл верхушки сосен, очертил горизонт и укрыл землю.
Зимняя страна чудес таяла и превращалась в грязь у меня на глазах.
Мои мысли вернулись на час назад, когда Ронан сунул мои руки в таинственно-желтую шубу из искусственного меха. Я не сказала ни слова, когда он застегнул молнию и сунул мои ноги в новую пару ботильонов. До тех пор я не осознавала, насколько грязными и изношенными были все мои вещи. Он поднялся во весь рост, поправил мои волосы и сказал:
– Пойдем.
Выйдя на улицу, я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на дом и увидеть грозную каменную крепость в другом
Я повернулась, чтобы пойти к машине, но замерла, когда в двери появилась Юлия. Мы так и не поговорили о том, как она вчера позаботилась обо мне в душе. Можно было бы сделать вид, что этого никогда не было, но я запомню это навсегда.
Ее неизменное суровое выражение лица не дрогнуло, когда она закрыла дверь. Я продолжила путь к машине, не в силах взглянуть на вольеры, куда вернула Хаоса этим утром, но знала, что он сидит там и наблюдает за мной. Я бы сломалась, если бы мне пришлось прощаться с ним. Я хотела забрать его с собой, но понятия не имела, куда вообще иду, не говоря уже о том, смогу ли позаботиться о нем должным образом.
Слезы скатывались по щеке время от времени, пока я наблюдала за тем, как за окном машины снег превращается в грязь. Я вытирала их, зная, что если позволю им течь, они никогда не прекратятся.
Ронан был неестественно тих, пробегал пальцем по нижней губе и наблюдал за проплывающем мимо пейзажем. Я задавалась вопросом, волнует ли его, что он разрушает мою жизнь, убивая отца. Поступки моего отца могут быть бессовестными и непростительными, но Ронан не был судьей и присяжным. Я задавалась вопросом, волнует ли Ронана, что это будет последний раз, когда он меня видит. Из-за его безразличия я не могла поверить, что он вообще думает обо мне.
Может, я была лишь мимолетным развлечением. Столько неуверенности и страхов сеяли хаос в моем сознании. В этом состоянии ничто не имело смысла – грудь сжимало от ужаса при мысли, что будет, когда машина остановится.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, я спросила:
– Мой папа все еще женат?
– Да.
– Какая она?
– Насколько я помню, у нее агорафобия и кокаиновая зависимость, – ответил Ронан, не глядя на меня.
О. Звучало мило. Хотя, может, ее тоже травмировал образ жизни моего папы.
– Сколько у меня братьев и сестер? – продолжила я.
– Три брата.
– Они будут там сегодня?
– Адриан и Дмитрий – вероятно. Митя в тюрьме.
Когда я представляла, что у меня будет семья, мне и в голову не приходило, что они будут мафиози. Я подумала, что мне следовало снизить уровень ожидания, думая о волшебных семейных рождественских праздниках. Я сама себя сглазила.
Ронан обменялся с Альбертом русскими фразами. Я уловила лишь мельчайшие обрывки разговора, но по их серьезному тону понимала, что они обсуждали детали сделки. Я подумала, что все, должно быть, довольно просто. Обменять меня на папу. Хотя, чем больше они говорили, будто готовились к худшему, тем сильнее леденела у меня кровь.
Мы свернули с дороги на пустой участок земли, занятый парой потрепанных сараев. Две черные машины были припаркованы на дальней стороне участка, их дворники двигались взад и вперед. Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда под шинами захлюпала грязь.