Тёмное пламя
Шрифт:
Неблагой прекращает свой рассказ, опуская голову к плечу, внимательно глядя на волка.
Мой Дей проводит рукой по мху — когда мы были здесь прошлый раз, он его видел. Сжимает мягкие влажные ворсинки, явно не слушая ворону.
Они такие же зеленые, мой Дей, как были. Как глаза Бранна. Среди них мелкие-мелкие белые звездочки цветов. Ты можешь их нащупать, если захочешь. Ну, и меня не слушай, и меня. И продолжай ни с кем не разговаривать!
— Ни разу не понравилось! — бодро продолжает Бранн. — Всю ночь потом снились сны о пропавших
Бранн все говорит и говорит, а Дей все не отвечает и не отвечает. Первые дни он перенес легко, он получил, что хотел, за чем так отчаянно рвался. Цель достигнута. Как жить дальше, мой волк не думал. Потом задумался и замолчал. Он бегает каждой ночью, а просыпаясь… просыпается он тоже во мраке.
Наконец Бранн перестает рассказывать о том, через что мы уже прошли, что нас окружает сейчас и что может ожидать в будущем.
Неблагой подбирает губы, выдыхает медленно, пряча печальных изумрудных фей.
Ой-ой, что-то мне нехорошо. Бранн, может, не стоит именно сейчас? Моему волку совсем худо.
— Послушай, прекрати уже убиваться. Тебя ждет твоя женщина, твой народ и твой отец. Тебе нужно быть достойным их. Красота ведь — штука не только внешняя, — изогнутые брови приподнимаются, Бранн старается донести до моего волка ту мысль, которую Дей никогда не думал примерять на себя. Совершенство не в красоте, хотя из уст Вороны это звучит забавно. — Слишком уж вы, благие, повернуты на внешнем совершенстве. По мне, так ты стал еще прекраснее.
Ох, Мой Дей, не надо рычать в ответ! Не надо так быстро хватать и так сильно трясти неблагого! Он, правда, не со зла!
— Ты…
Аж дух захватывает, мой Дей! Приди в себя! Досчитай до десяти! Выдохни! Ну, продолжай трясти Бранна.
— Издеваешься надо мной?! Они все будут обмануты! Каким был, я никогда не вернусь!
— Нет, нет, Де… да послу… да посм… ну не тряс…
— Нет, это ты послушай меня! Посмотри на меня, посмотри! — шелковая повязка обмотана вокруг головы, закрывая веки, и мой волк почти упирается в лоб Бранна. — Мне нужно донести цветок! И все на этом! Я не могу быть королем! Я даже не волк теперь! И в мужья… — мой волк будто разом обнажает все едва затянувшиеся раны. И эта самая глубокая. — Лили я тоже не гожусь! Засунь свою жалость знаешь куда?! Обратно в свое болото! Сам его выкормил всем на беду, сам туда и полезай!
А вот так можно и голос сорвать. Он хриплый и без того, мой Дей. Словно ты давно уже кричишь. Молча, бессильно, но от этого еще страшнее… Не думаю, что Бранна задели твои несправедливые упреки. А вдруг все-таки задели?
— Ты словно не глаза потерял, а разум, мой друг.
Умный, очень умный ворона Бранн. Он говорит еле слышно, с расстановкой, и мой Дей хоть немного успокаивается, стихает — просто чтобы понимать слова неблагого.
— Твоя голова при тебе. А глаза… — попытка пожатия плечами. Не в твоей стальной хватке, мой Дей. Впрочем, Ворону это нисколько не смущает. — Что глаза? Некоторые слепы, имея их. Отпусти уже меня, злой Дей!
Мой волк перестает трясти Бранна, только руки все сильнее сжимаются на его плечах. И все так же молчит.
Впрочем, злись на него, злись. Злость лучше, чем отчаяние, только говорить тебе этого не буду.
— Я последний, кто будет тебя жалеть, — шепотом договаривает Бранн. — Потому что я… — примолкает, собираясь с духом, мне уже не нравится, что он хочет тебе сказ… — горжусь тобой. Очень горжусь.
Кхм. Иногда Ворона говорит умные вещи, мой волк!
Дей опускается на землю, подхватывает цветок.
— Уже вечер. Нужно сделать привал, как бы ты ни торопился.
Ворона тем временем шелестит рядом, грязь отзывается хлюпаньем под сапогами, шуршат сухие листья вперемешку с молодыми побегами — состояние неблагого мира на этой границе и вовсе переходное, не понять, весна или осень. Аппетитные ароматы, похожие на те, которые ты ощущал сидя во дворцовой кухне неблагого осьминога, доносятся совсем близко.
Бранн останавливается рядом, присаживается, не отбирая у тебя цвет папоротника, инстинктивно прижатый к груди, устраивает в твоей свободной руке ложку. А чашка с едой ставится непосредственно на твое колено, она горячая, хотя не обжигает, но ты чувствуешь ее явственно, как если бы вид… То есть просто чувствуешь, конечно.
Бранн садится рядом, так же молча ест, если ты позволишь мне сказать…
Спасибо, мой волк. Может, будет уже переживать, что обидел Ворону? И что с этим делать? Что с этим обычно делают? М-м-м… О! Вспомнил! Извиняются!
Ну, когда не хватают за горло, чтобы убить, или там не выбивают зубы наглецам. Да, с Финтаном было куда проще! Нет, я ни на чем не настаиваю, ты вполне имеешь право говорить что хочешь.
Бранн просто устал. Он вовсе не обижен, а молчит оттого, что ест. И вообще, ты же помнишь, мой Дей, как его трудно дозваться, когда он уходит в свои мысли. Даже Норвеля чуть ушами не прохлопал.
И нет, я не подыскиваю тебе оправданий!
Ну вот, благая еда у неблагих получается тоже неплохо, густая масса каши и выисканная тобою на запах котлета неплохо утоляют голод. Который раньше просто не подавал голоса, да, мой волк. И вот не надо, что Бранн тоже голоса не подает! Он забирает тарелку, уходит, под сапогами явно хлюпает, а потом звук совсем пропадает. Да нет, мой волк, куда бы он исчез? Не волнуйся, я посмотрю.
Вот, что я говорил! Бранн все еще пользуется признанием болота — его шаги не шумят потому, что он, видимо, парит или делает поверхность волшебно твердой. Но он рядом. Возвращается не только с чашками, но и с хворостом, стелет вам одеяла на ночь. Тянет тебя за плечи, да, вверх, думаю, хочет пересадить на теплое и мягкое.
И, кажется, ложится:
— Дей, слева костер, справа я, если что, зови, — странный звук в заключение, это он так зевает, птица неблагая!