Тёмное пламя
Шрифт:
Финтан растворяется за спиной Фордгалла так же быстро, как до того появился, сам лорд Леса разворачивается грузно, растягивает воротник сюрко, видимо, ему плохо дышится.
Флинн снова удивляет меня, лишь пожимая плечами на столь откровенное пренебрежение. И возле загадочного капюшона уже образуется первая стайка девушек. Охочие до экзотики ши трещат вокруг него, грамотно обкладывая со всех сторон, Флинн отступает, и мне кажется, в его движениях проглядывает паника.
Я лишь собираюсь намекнуть Мэю, что стоит как минимум
Едва угроза минует, Мэй выпускает чужой локоть, но не отходит, продолжая сопровождать и мило улыбаться всем, кто лишь смеет бросить на них взгляд. Мэй не замечает, но чаще прочих на него косится как раз Флинн, косится так, словно не знает, как начать разговор. Офицеру совсем не до светских бесед, что выражается в манере, торопливом шаге, деловитой целенаправленности. И Капюшон не решается заговорить первым. По дороге до замка никто не рискует перехватить лесовика или затормошить его вопросами, а уже в замке офицер выводит его на ближайшую развилку, откуда можно добраться до гостевых покоев Дома Леса.
— Иди прямо-прямо-прямо на трех перекрестках, а потом еще трижды поверни направо, там уже не потеряешься, — Мэй склоняет голову, прощаясь. — Спасибо.
— И… И тебе спасибо! Я думал, что я уже добыча! — лесовик явно имеет в виду не эскорт, а хищноватых девушек.
— Привыкай тоже быть зубастым, Флинн. Зубами можно не только рвать, но и улыбаться, — что Мэй и делает напоследок, отметая все мысли о лесовиках подальше и ориентируясь спешно, где теперь найти Бранна.
А вот судя по неотрывному взгляду в спину, пока офицер не скрывается за поворотом, лесовик забывать о нем не желает.
Мэй останавливается за поворотом, припоминает направление движения Рогана и Бранна — в сторону кухни. И раз на неблагого чуть не вылили его же еду, видимо, Бранн все еще голоден. Поэтому офицер решительно поворачивает в сторону владений повара Вогана. Вряд ли Бранн сейчас ест в трапезной.
Ожидания Мэя полностью оправдываются, он лишь не рассчитывал, что на лице Бранна все еще кровавая веерная раскраска — Воган почему-то не напомнил ему умыться, а сам Бранн, похоже, слегка упустил этот момент. И выражение лица ровно такое же, как всегда. Мэй смиряет внутреннюю дрожь: понятно, отчего Бранн так спокойно реагировал на обиды. Он на все реагирует спокойно.
Совершенно неблагой.
Громкоголосый устрашающий повар хлопает по спине офицера, предлагает присоединиться к трапезе, но Мэй предпочитает ухватить Ворону за плечо и поспешно откланяться. Бранн, уже второй раз за сегодня оторванный от обеда, впрочем, отказывается куда-либо двигаться, пока Мэй не позаботится и о пропитании Дея. Воган смеется, Мэй шипит, Роган переводит взгляд с одного на другого, а останавливается все равно на Бранне. Да, наш неблагой сейчас привлекает много взглядов. И дело не только в раскраске лица.
Спешным шагом буксирующий неблагого Мэй ведет его, как ни странно, не к чердачным покоям, а к моему Дею. Все, кто встречается по пути, одинаково заинтересованы теперь Бранном, а волки так еще норовят похлопать по плечу. И вот волков как раз не смущает кровавый узор. Думаю, это какая-то очередная древняя дикость, которую припомнил старый Воган.
Бранн не задает вопросов, хотя я знаю, что ему очень хочется, идет ближе к Мэю и норовит ускользнуть от признательных жестов. И заговаривает, когда они остаются одни, у входа в покои короля. Двое стражников не проявляют к Бранну никаких чувств.
— Г-вол-к-х-мэй, — офицер даже не морщится на свое имя, видимо, смирившись, — почему они все хотели похлопать меня? Все волки? Они рады, что я убил его?
Бранн со своими выводами! Я чуть не упал от неожиданности!
Мэй только расширяет глаза, но бестрепетно стоит на месте. На серебристой радужке мелькают звездочки, видные только тогда, когда глаза офицера светлеют. Он не зря зовется маминым сыном, он очень на нее похож.
— Нет, конечно нет, Бранн, они хотели тебя похлопать, потому что были рады, да, но не тому, что ты организовал труп и пересуды на пять лет вперед! А тому, что ты и впрямь волк!
Наш неблагой опять поражен — стоит закрыться за ними дверям в покои Дея, Мэй прикрывает глаза и выдыхает.
— Бранн, будь так добр, посиди пока тут, суд состоялся и не состоится, но, все равно, некоторое время следует переждать!
Фуф, пока офицер не отпустил Ворону, стоит перескочить на него. Я хочу быть поближе к моему Дею и неблагому.
Может быть, и я пригожусь.
Знакомое ощущение теплого ветра окутывает шкурку, в голову приходят вопросы, которые мучают Бранна, и первый из них — как суд может состояться, чтобы не состояться?
Надо же, я почти по нему скучал!
Из странного распорядка мыслей в голове Вороны я вижу мысль о том самом Капюшоне. Нет, Бранн не знает, что тот защищал его. Но внимательный и явно заинтересованный взгляд каре-зеленых глаз во время дуэли он отложил на дальнюю полку. Как и намерения Финтана — безо всякой злобы, но с учетом последствий действий лесного принца для Дея, Гволкхмэя и всего Волчьего Дома. Именно в такой последовательности, полностью исключая из нее себя.
Мэй еще раз напоминает, что сегодня лучше больше не светиться при дворе, глубоко вздыхает и торопится дальше, я полагаю, опять к Советнику или Алану — разбираться с Нейтом-Чемпионом и искать виновного в его вынужденной сдаче важного поста.
Бранн вздыхает ему вслед и сглатывает слюну. Ему опять не дали поесть, а у Вороны внезапно появился волчий аппетит. Но тут дверь открывается снова — видимо, офицер Мэй не успел уйти далеко — лично заглядывает, и Бранну в руки вручается поднос. Еды на нем хватит, чтобы накормить небольшую волчью семью.