Темное разделение
Шрифт:
Сейчас десять часов вечера третьего дня, и мы пообедали в гостинице; подавали вкусную баранину и яблочный пудинг с напитком из сидра и молока, и завтра мы поедем в район Макинлета: там много деревень, расположенных близко друг к другу. Кажется, туда Данси отправился со своим шоу. Они дадут два представления в одном из старых сараев, используемых бродячими артистами, а теперь там выступает местный хор и даются детские концерты, и Флой думает, что там наконец мы найдем Данси. Деревни находятся несколько южнее, чем мы ожидали, но Флой, изучив карту, сказал, что путь не очень длинен. Около двадцати километров.
Я проехала бы и в тысячу раз больше. Я пошла бы босая по воде и в бурю и вскарабкаюсь на мильтоновские железные стены охваченных огнем Злых Щелей [31] , чтобы только найти Виолу и Соррел.
Ехать пришлось довольно долго, но Роз проехала бы и тысячу километров, чтобы только свершить возмездие над тварью, которая убила Соню.
Но она не привыкла ездить на такие большие расстояния, а еще она беспокоилась о том, правильно ли сделала укол хлорпромазина. Что, если Симона освободится от пластиковых жгутов на запястьях и лодыжках?
31
Злые Щели — место в преисподней, название круга восьмого в дантовском аде и у Мильтона в поэме «Потерянный рай».
Но Рози подгоняла ее, и путешествие завершилось без проблем, пока беспомощная Симона лежала в полуобмороке на заднем сиденье. Роз поняла, что глупо было паниковать: разве можно было не доверять себе, она ведь столько лет в больнице делала уколы и никогда не ошибалась с дозой! Что же касается всего остального, то теперь, когда пришло время, ее проворство и хитрость сослужили ей хорошую службу.
Сегодняшнему дню предшествовало тщательное планирование и составление самого подробного распорядка дня. Роз долго следила за Симоной, прекрасно узнала ее образ жизни и решила, что лучше всего подойдет вечер пятницы. Пятница. Ее сердце нервно колотилось от напряжения при мысли, что она близка к цели. Пятница.
Поскольку сестра Раффан не могла без предварительного уведомления покинуть свое рабочее место, то в начале недели Роз попросила дать ей четыре выходных начиная с ночной смены в четверг. Она посетовала, что слишком поздно объявляет об этом, но в семье возникли некоторые проблемы, сказала она грустно. Она попытается вернуться через два-три дня, так что сможет приступить к работе уже в понедельник утром. С этим не возникло затруднений, потому что она редко отгуливала полный отпуск, и координатор работы сестер был счастлив пойти ей навстречу, а другие операционные сестры смогли заместить ее, пока она отсутствовала. Такая сознательная, добрая, надежная сестра Раффан. Никакой частной жизни; конечно, интересно, что она делает в свободное время, как у нее дела с сексом…
И вот — подумать только! — когда все было устроено, эта сучка от искусства, Симона, вдруг исчезла! Ее машины не было на парковке у дверей дома, и сама квартира была пустой и тихой — Роз проверяла каждый вечер. Это вызывало беспокойство, и Роз позвонила в галерею Торн, спросив Симону.
Анжелика Торн, надменная кошка, взяла трубку. Она сказала, что Симона сейчас отсутствует, ее нет в Лондоне.
Уехала! Нет в Лондоне! Все истории преступных замыслов — реальных или выдуманных — говорят, что преступник упускает в своем плане только маленькую деталь — Роз всегда с улыбкой думала об этом, потому что была уверена, что сможет предсказать любую возможность. Теперь казалось, что она ошибалась.
Анжелика спросила, что передать Симоне, и Роз была к этому готова. Она сказала, что звонит по поводу посещения дантиста. Они перепугали даты и теперь пытаются назначить новое посещение. Она когда-то видела этот эпизод в кино и теперь с удовольствием использовала сама. Она сказала, что ей лучше поговорить прямо с мисс Мэрриот. Не знает ли Анжелика, когда она вернется?
Она ждала, и сердце ее колотилось от нервного напряжения, но Анжелика ничего не заподозрила. Холодным тоном женщины, знающей себе цену, она ответила, что Симона вернется в пятницу — еще до наступления вечера, но галерея будет уже закрыта. Но она может оставить записку на столе Симоны, если нужно.
— Одну минуточку… — Роз притворилась, что размышляет. — Нет, лучше не беспокоить вас, я брошу ей записку в почтовый ящик. Спасибо огромное.
Пятница. Симона должна вернуться в пятницу. Она заедет в галерею, после чего отправится домой. Прекрасно. План даже не нужно менять.
Роз спокойно отработала свою смену в четверг вечером — две обычные гастроскопии по графику и одно срочное удаление аппендицита мальчику, привезенному сразу после ланча. Ничего особенного. Она покинула больницу около семи и поехала домой. Ей нужно было собрать сумку и отменить доставку молока на время уикенда. Она не хотела вернуться и первым делом увидеть у дверей ряд бутылок с прокисшим молоком.
Когда Роз вернулась в больницу Святого Луки после смерти Сони, большинство сестер, которых она знала, уволились или уехали, но координатор сестринской службы был так рад принять кого-то с опытом, что встретил Роз с распростертыми объятиями и позволил ей записаться на курсы усовершенствования, прежде чем приступить к работе в операционной. Легко было вернуться к прежней жизни: съемщики оставили дом ее тетки, и теперь, когда у нее появился стабильный доход, она приобрела машину, которую так давно обещала себе купить, и записалась на курсы вождения. Никто особо не спрашивал о том, что она делала все эти годы, и было легко создать туманный образ больных стареющих родителей, которые нуждались в ее помощи эти несколько лет. Такая ситуация легко вписывалась в образ Роз.
Жизнь шла по кругу, в любом случае. Ей думалось, что она неизбежно должна была вернуться в больницу Святого Луки, точно так же, как она возвращалась в Мортмэйн и Западную Эферну; все дороги приводят тебя обратно, все они ведут к позорному бездушному работному дому, чье мрачное отчаяние и горькие тягостные воспоминания Роз впитала еще ребенком.
Ее тетя сказала ей: если ты когда-либо жил в Мортмэйне — если ты когда-то узнал тоску Мортмэйна и его воспоминания, — ты никогда не уйдешь от них. Роз знала, что ее тете не удалось уйти от этих воспоминаний, и потому Роз тоже не смогла уйти от них. Она рассказывала Соне эти истории, когда Соня была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, и Соня слушала, погружаясь в этот мир. Ей нравилось слушать о Мортмэйне и о детях, что жили там, и песни, которые они пели. Она поняла, что даже если ты живешь за тысячу километров оттуда, то в душе никогда не сможешь от этого убежать.
И теперь Симона, которая убила Соню и которая живет жизнью, запретной для тети, также не сможет спастись от Мортмэйна. Была симметрия, была справедливость в том, что Симона умрет там.
Роз нашла пустой участок дороги и припарковалась возле кустов так, чтобы машину не смогли заметить назойливый мотоциклист или любопытный сотрудник автомобильных ассоциаций. Была полночь. Она открыла бардачок, достала два фонарика и положила их в каждый карман, вместе с запасными батарейками. Детали, видишь ли. Нужно быть готовой к любым неожиданностям.