Тёмное солнце
Шрифт:
Чтобы пленники не смогли сбежать, их связали по рукам и ногам. Веревки ослаблялись только на время общения с Фемропитом.
— Вообще говоря, я мог бы уже вас отпустить, — сказал шаман. — Учить бога языку я могу и сам. Но к чему мне утруждаться? Кроме того, оказавшись на свободе, вы без сомнения вооружитесь и попытаетесь отомстить. Нет, я отпущу вас, только когда бог двинется в сторону деревни, на глазах у всего племени.
— А как же мой меч? — спросил Дейв. — Вы обещали…
— Я обещал вас освободить! А про оружие не говорил ни слова.
Древний клинок Дейва висел у Тучного Быка на поясе, а исполинская секира Слуша болталась за спиной, и он явно не желал расставаться с этими ценными предметами. Дейв не держал на него зла — на месте шамана он и сам поступил бы точно так же. Но он не мог не попытаться вернуть свое оружие. Возможно, шаман именно на это и рассчитывает? Когда Дейв вернется в деревню за своим мечом, цимманбул схватят его и с чистой совестью зажарят. Трудно поверить, что шаман действительно их всех отпустит на свободу…
— И куб вы нам тоже не отдадите? — спросил Слуш.
Огромные черные глаза Тучного Быка превратились в щелочки. Высокий лоб и выпирающие челюсти делали его одновременно похожим на человека, рыбу и кабана.
— Куб понадобится мне, чтобы повелевать богом.
Прошло семь ночей. Из деревни прибыл гонец с последними вестями — воин, которому было поручено сторожить и кормить пса и кошку, найден мертвым на пороге хижины, а сами звери пропали.
— Значит, если Джум и Эджип найдут дорогу сюда, вы их убьете? — спросил Дейв у шамана. За последние дни он дважды замечал знакомые тени, мелькающие на границе джунглей.
— Если поклянешься, что они не причинят нам вреда, то их никто не тронет, — сказал Тучный Бык. — Честно говоря, гибель Свистящего Орла меня вовсе не печалит. Его дерзость всегда раздражала меня. Я специально приказал ему ухаживать за твоими зверями, чтобы проучить наглеца.
Дейв вышел к самой опушке и принялся громко звать пса и кошку. Вскоре из леса выглянул Джум и, завидев хозяина, огромными скачками понесся к нему, разинув пасть и бешено вращая хвостом. Эджип долго не решалась приблизиться к лагерю цимманбул, предпочитая наблюдать издалека. Убедившись наконец, что ей ничто не угрожает, она покинула джунгли и начала ластиться к Ване. Дейв был уязвлен, но затем кошка с мурчанием принялась тереться об его ноги, и он больше не смог на нее сердиться.
В уроках языка принимали участие все присутствующие, кроме слепой ведьмы и шамана. Фемропит не знал усталости; подобно машине, он бесконечно впитывал новые знания. Спустя четыре ночи им удалось объяснить Фемропиту, что его световой луч насквозь прожигает нежную человеческую плоть. Он тотчас же ослабил силу луча, так что тот лишь слегка грел подставленные ладони.
Закончив с бытовыми понятиями, Слуш перешел к разъяснению абстрактных идей. Здесь он столкнулся с заметными сложностями. Понятие половой близости оказалось за пределами понимания бога. Также не удалось объяснить ему, что такое пища и с какой целью люди ее поглощают. Даже такие понятия, как «личность» и «индивидуальность», были для него недоступны.
— Со временем оно всему научится, — уверял Слуш. — Просто оно никогда не сталкивалось с этими понятиями, они не существуют в его картине мира. Почему я обращаюсь к нему в среднем роде? Дело в том, что Фемропит не обладает мужским или женским полом, следовательно, в его отношении логично использовать выражение «оно».
На лагерь вновь обрушились подземные толчки. Трещины у подножия холма стали шире, на вершине рухнуло несколько деревьев, а все хижины, включая бревенчатую, развалились и превратились в горы мусора. Вслед за этим по озеру прошла огромная волна, обрушилась на берег и подмыла почву, так что задний конец Фемропита теперь висел в воздухе на высоте человеческого роста.
Слуш спросил у него, не мог бы тот переместиться выше по склону. Бог ответил, что мог бы, но предпочитает этого не делать без крайней необходимости, поскольку его топливные запасы практически истощены. Даже общение с людьми, почти не требующее расхода энергии, было для него непосильной задачей. Слуш не до конца понимал его объяснения, но полагал, что если Фемропит в ближайшее время не найдет новый источник энергии, ему придется погрузиться в состояние анабиоза.
— Для простоты это можно сравнить с зимней спячкой, — пояснил арчкерри. — Насколько мне удалось понять его историю, после катастрофы он долгое время пребывал в таком состоянии, а несколько людских поколений назад проснулся и попытался выбраться из-под завала. На это ушел почти весь его запас топлива, который он пополняет путем поглощения породы, содержащей радиоактивные элементы. Что такое «радиоактивные элементы», я вам второй раз объяснять не буду.
Обведя слушателей взглядом, кентавр продолжил:
— Когда запас энергии иссякнет окончательно, Фемропит умрет. Но это не смерть в привычном нам смысле; Фемропит может оставаться мертвым невообразимо долгое время, чтобы затем ожить.
— Но что мы будем делать, когда его запас энергии подойдет к концу? — спросил Дейв. — Тучному Быку нет никакой пользы от мертвого бога. Если Фемропит умрет, мы окажемся бесполезны!
— Думаю, не стоит заранее расстраивать шамана этой новостью. Но если Фемропит внезапно перестанет реагировать на ваши слова — бегите!
— Но что если Тучный Бык сам узнает от Фемропита об этом?
— Фемропит не станет поднимать эту тему.
— Давайте лучше подумаем, как нам перебить всех цимманбул и отправиться дальше, — заявил Хузисст. — С этим говорящим булыжником мы только тратим время впустую.
— Неужели у тебя полностью атрофирована тяга к познанию нового? — пораженно загудел Слуш. — Мы же столкнулись с уникальным внеземным существом из камня и металла! Оно обладает нервной системой, мыслит, понимает наш язык!
Но йотль лишь презрительно скривился. Он уважал арчкерри за глубокие познания во всех областях, но при этом считал его умственно неполноценным и беспомощным. Если бы на Фемропите можно было как-либо нажиться, Хузисст с готовностью провел бы здесь весь остаток жизни. Но, к его большому раздражению, из каменного бога не удавалось извлечь ни малейшей пользы.
Арчкерри так и не удалось закончить свою речь. Земля зарокотала и начала мелко дрожать. С оглушительным громом по земле рядом с ними пробежала извилистая трещина, довольно узкая, но пугающая одним своим видом. Бежать было некуда.